– А вот это видал, падла-а! – раздался вдруг в коридоре громкий крик Громыко. Пошатывающийся майор стоял в дверях гостиной, демонстрируя голове Гуцула неприличный жест, причем не новомодный, американский, а исконно русский, когда одна рука перехватывает другую, сжатую в кулак, у локтя.

– Я сказал, вы слышали… – пророкотала голова и умолкла. Граф Торлецкий стянул перчатки и закрыл ладонями лицо. Зава растерянно переводил взгляд с Ильи на графа, как будто ждал, что кто-то из них сейчас скажет что-то важное.

– Пацана жалко… – Громыко прохромал к голове, занес ногу для удара. – Будь ты проклят, с-сука!

– Не надо! – Илья рванул майора за плечо, оттолкнул в сторону. – Не глумись над мертвыми, это… Это нельзя!

– Тьфу ты! – сплюнув, Громыко заковылял обратно в гостиную, из которой выглядывала помятая со сна Яна, на всякий случай сжимая в руках ППШ.

– Ах, Дмитрий Карлович, Дмитрий Карлович! Не уберег я вас, старый дурак! Втравил, втянул, вовлек… Нет мне прощения! – Торлецкий печально покачал головой.

– Успокойся, граф… – стремительно трезвеющий Громыко вернулся с полпути, хлопнул Торлецкого по плечу. – Давай лучше сядем сейчас все вместе и помозгуем, как пацана выручить…

* * *

«Мозгование» продолжалось уже час. Первым делом разобрались со сроками. Зава припомнил, а Торлецкий, сходив в библиотеку и порывшись в книгах, подтвердил, что Час Козла и Час Ящерицы у древних жителей Скандинавии означали 18 и 19 часов соответственно.

– Сейчас половина десятого, стало быть, у нас в запасе довольно много времени, – успокоившийся Торлецкий расхаживал по гостиной, заложив руки за спину. – Ларец, конечно, придется отдать… Жизнь юноши дороже любого, пусть даже самого магического и удивительного артефактуса…

– Да, но с помощью Ларца этот Удбурд таких дел натворит! – возразил Зава. Илья качнул головой, соглашаясь с другом.

– Кончайте! – раздраженно хлопнул ладонью по столу Громыко. – Дело ясное. Захват заложника, предъявленные требования. Самое поганое, что мы не можем привлечь профессионалов… Слишком многое придется объяснять, и в зависимости от того, как мы сможем ввести наших с Яной коллег в курс дела, нас всех отправят либо в дурку, либо в Бутырку. Думаю, этот безрадостный выбор никого тут не греет.

– Что же остается? – тихо спросила Яна. Она сидела в глубоком кресле, обхватив колени руками, и походила на маленькую девочку, случайно попавшую в общество взрослых мужчин.

– Остается действовать самим, – хмыкнул Громыко. – Возьмем Ларец, отвезем к Дарвиновскому музею, вызовем этого Уд… Ут… козла этого, короче, на переговоры. Придется торговаться. Можно было бы силовой вариант попробовать, но я так понимаю, он там не один, у него зомбей этих может оказаться хоть сотня, хоть тысяча под рукой, да?

– Вы абсолютно правы, Николай Кузьмич, – грустно согласился с майором Торлецкий. – И не забывайте, что он сам, говоря житейским языком, – могущественный маг, владеющий тремя артефактусами Властителей. Марвельные энергии подвластны ему, и я подозреваю, что с их помощью он в состоянии уничтожить не только нас, но и весь город, а то и…

Граф замолчал.

– Короче, делаем так… – Громыко хлопнул себя ладонями по коленям. – Берем пулемет, автоматы, секиру эту перукарнийскую, Ларец, будь он неладен, и едем к Дарвиновскому музею. В группу входят – я, Яна, граф. Парни, вы – на связи и оперативном прикрытии…

– А это еще почему?! – хором возмутились Илья и Зава.

– По кочану! Нет, тут субординация какая-нибудь будет или как?! – взъярился Громыко. – Я – майор милиции, представитель власти, в конце концов! Неподчинение моим распоряжениям – это статья УК, между прочим. Всем все ясно?

– Никакой вы сейчас не представитель власти! – отважно полез в перепалку Зава. – Вы сейчас, с точки зрения закона, – точно такой же преступник, как и мы. И даже хуже, потому что мы – просто граждане, а вы, как вы сами очень точно подметили, – майор милиции! Так что нечего тут распоряжаться.

– Ах ты сморчок сопливый! – Громыко выпучил глаза, лицо его налилось кровью и он заорал, брызгая слюной:

– Да ты хоть понимаешь, на что подписываешься, а?! Ты, молокосос, еще в слове «хер» три ошибки делал, когда я уже таких бизонов брал, что нуте-нате! Если мы впятером пойдем, я вместо того, чтобы пацана спасать, буду всю дорогу вас, щенков, караулить, понимаешь ты это своей бестолковкой, нет?!

– Вы тут не орите, – вступил в диалог Илья. – Насчет боевого опыта, это еще вопрос, у кого тут его больше… А Вадима вы вообще зря обижаете. Если бы не его «бестолковка», мы, возможно, вообще бы сейчас не разговаривали…

Но упрямый Громыко так просто сдаваться не собирался. Он снова принялся орать про непрофессионалов, которые в нашей стране теперь повсюду, и вот от того-то везде и бардак, про тупых юнцов, которые сперва делают, а потом думают, про ответственность и разгильдяйство…

Поскольку граф по-прежнему пребывал в горестной прострации, перепалка между майором, Ильей и Завой могла теоретически длиться сколь угодно долго. Неожиданную точку в ней поставила Яна. Выбрав момент, когда Громыко выдал очередную порцию своих становящихся от раза к разу все более пафосными упреков, а Зава не успел еще открыть рта, она быстро выдала:

– Трищ-м-йор! Р-р-бята! Х-х-р-ош-о-ррать! Все-р-равно-в-се-вместе-п-й-едем!

Громыко с недоумением уставился на Яну, и она добила майора безупречно логичной фразой:

– У-них-ж-т-тачка! Не-п-шком-ж-п-леметку-т-щить!

– В самом деле! – повеселел Зава. – Что вы на это скажете? Или вы хотите везти целый арсенал через всю Москву на метро?

– Так, парни! – Громыко нахмурился. – Раз вам так охота подставить свои шеи – валяйте. Но чтоб потом предъявы не кидали, ясно? И еще: во время самой операции за неповиновение буду карать по законам… да, по законам военного времени, усекли?

– Усекли… – Илья встал, с хрустом размял плечи. – Ну что, паковаться пора, время-то идет.

И они принялись паковаться…

* * *

С трудом растормошив безутешного Торлецкого, Громыко первым делом провел «разведку на местности». Граф, используя свои способности, мысленно ощупал весь парк и сообщил, что, кроме нескольких собаковладельцев, выгуливающих своих четвероногих питомцев, и десятка мам и бабушек с колясками, наверху – ни души. Калачевцы оставили возле места неудачной стрелки наблюдателя и убрались восвояси еще ночью.

Оружие подготовили споро, уложив в пару объемных кофров три оставшихся ППШ, два десятка гранат и кучу патронов. Туда же лег обернутый в холстину бердыш. С пулеметом вышла заминка. Вместе с бронещитком и станиной весил он совершенно неподъемно, да и по габаритам занял бы полсалона «троллера».

Громыко предложил взять Дегтяревский пулемет, но граф решительно отсоветовал – несмотря на харизматичный внешний вид, этот вороненый монстр мог подвести в бою, уж больно часто заклинивало затвор и заедала подача патронов в диске.