— Да, это лишь абсурд, но абсурд очень опасный. Никто не должен применять такие знания для достижения личных целей.

— Джил, — обратилась к Юн Хейзел, — не покажете, что у вас получилось?

— Я вам все рассказал! — возмутился священник. — Зачем еще раз воспроизводить хотя бы и часть этой молитвы!

— Да, недаром государство отделено от церкви, — заметил Грин. — А вот я бы хотел послушать молитву, с помощью которой покойников превращают в зомби.

Хейзел укоризненно покачала головой, давая Реймонду понять, что пора прикусить язык, потом повторила просьбу:

— Давай прослушаем еще разок!

Джил нажала пару кнопок на ноутбуке, и проектор ожил. Луч света упал на экран и принял очертания лица, которое так пугало святого отца. Не желая смотреть на дьявольское изобретение, Глендиннинг отвернулся.

— Готовы? — спросила Джил.

— Начинай!

Лицо на экране сделало вдох, нараспев произнесло: «Libera… eos… de vinculis mo…» — и замолчало.

Как это переводится? — обратился Уингейт к священнику.

Отведя глаза в сторону, пастор неохотно ответил:

— «Избавьте их от уз смерти!» Добавить еще пару звуков, и молитва закончена.

— Скоро пришлют фотографии Тамары Лоуренс, — пояснила присутствующим Хейзел, — но отец Глендиннинг знает последние фонемы.

Под ее настойчивым взглядом священник поднялся с места и со страдальческим видом подошел к экрану, потянул его вниз и отпустил, после чего тот скрутился в трубочку и спрятался в корпус над демонстрационной доской. Отец Глендиннинг начал писать, а на его спине появилось проецируемое изображение лица и заходило волнами при каждом движении священника. Когда он отступил от доски, все увидели буквы RTIS.

— Буду сердечно благодарен, если вы, из уважения к моим сединам, удержитесь от произнесения всей фразы, которую я вам дописал. — Он повернулся к Хейзел, сложив руки как для молитвы. Лицо пастора в свете ламп казалось бордовым — видно, испытание далось ему нелегко. — Теперь я могу идти?

Она молча подошла к двери и открыла ее, но на выходе взяла отца Глендиннинга за руку и поинтересовалась:

— Что еще нужно знать о воскресении, святой отец? Я имею в виду то, что поможет нам понять поведение преступника и предугадать его дальнейшие действия.

— Все мои знания о воскресении заключаются в одной фразе: я никогда не видел, чтобы оно произошло.

— Тем не менее вы верите в него. Ведь воскресение Христово — основа вашей веры?

— А разве и не твоей тоже, Хейзел?

— Да, конечно. Простите, святой отец.

Священник уже стоял на пороге, но вдруг обернулся к полицейским, вероятно, решив задержаться еще на пару минут, чтобы сказать последнее слово.

— Только те, кто чист душой и телом, восстанут из мертвых. Их сердца чисты, а тела не повреждены и не осквернены!

— Вы уж извините меня, — через всю комнату протянул Реймонд. — Как наши убитые могут считаться неповрежденными, если их разрубили на части и выкачали кровь?

— Я же не сказал, что тело должно быть одной целой частью, мистер Грин. Господь, воскрешающий из мертвых, всемогущ! Но если человек сам отказывается от дара Божьего, то не сможет его и получить обратно.

Хейзел взяла Глендиннинга за руку.

— Значит, несмотря на кровавые сцены, наш убийца придерживается определенных правил?

— Разве имеет значение, что я об этом думаю?

— Мне нужно знать ваше мнение: действительно ли преступник верит в святость своих деяний?

— Хейзел, его вера сильна и непоколебима! — ответил отец Глендиннинг и, махнув рукой, вышел из кабинета, не желая продолжать разговор.

Когда Хейзел закрыла за ним дверь, Уингейт кивнул Джил Юн, и та послушно выключила аппарат.

— Получается, убийца обязательно постарается довести молитву до конца? — предположил он.

— А до Смоутса ему как до луны… — напомнил Грин и, уставившись в потолок, затянул: — Libera… eos…

— Прекрати! — неожиданно выкрикнул Джеймс.

— Джим, ты что, религиозный фанатик? — Уингейт не ответил, однако глаз не отвел. Как оказалось, не только он был недоволен поведением Грина. Хейзел тоже буравила заместителя сердитым взглядом. — Ребята, вы действительно верите во всю эту ерундистику? С каких пор вы стали суеверными?

— Мы просто хотим разобраться, что делать дальше, Рей. — Грин пожал плечами, словно не понимая, о чем идет речь. А Хейзел тем временем продолжила: — Севиньи переслал нам полный список намеченных жертв Усыпителя, но нам неизвестно, есть ли у убийцы запасные варианты. Вполне возможно, что да.

— Запасные варианты? — вмешался Спир. — Если он настолько привередлив и разборчив, вряд ли к нему выстроилась очередь. А из основного списка никого не осталось. Уингейт прав: убийца бросится на поиски подходящей кандидатуры.

— А как бы вы поступили на его месте? — спросила вдруг Хейзел.

После минуты размышлений Грин сказал:

— Ну, если желающие умереть перевелись, есть много…

— Или можно свести счеты с жизнью! — перебил его Уингейт.

Хейзел отрицательно покачала пальцем:

— Нет, этот вариант точно вычеркиваем. Что бы ни значила сцена в хибаре в Порт-Хард и, он не для того отправился в смертельное турне, чтобы в итоге вышибить себе мозги в одной из приморских провинций страны! — На мгновение она задумалась. — По-вашему, его действительно беспокоит, войдет ли Роберт Фортрум в Царство Божие? Или Рут Марис? Неужели преступник приходил к этим людям, чтобы подарить новую жизнь? Ищите ответ сами! — По лицам подчиненных Хейзел поняла, что они уловили смысл ее слов. — Эти жертвы… они как электрическая цепь, по которой пройдет заряд! Один конец цепи в мертвом сердце Питера Маллика, а другой — прямо в сердце Бога. Конечно, все убитые оживут, но не это главная цель Усыпителя. Ему и дела нет, восстанет ли из своей могилы Делия Чандлер. Он просто хочет вернуться домой и увидеть на пороге дома живого брата!

— Тогда убийца испробует все способы, чтобы завершить миссию! — воскликнул Уингейт.

— Да, он считает, что только так воссоединится с Питером, — подтвердила она. — И теперь ему очень важно найти кого-нибудь вместо Смоутса. Ему нужна жертва, но та, которая сама желает себе смерти!

Хейзел застыла в ожидании, что сейчас кто-нибудь из ребят вслух выскажет ужасную догадку, которая только что пришла ей в голову. И тогда не придется оставаться с этой мыслью один на один.

Как только Глендиннинг ушел, Хейзел отпустила всех, кроме Грина и Уингейта.

— У меня к тебе тоже небольшой разговор на пару минут, — обратился к ней Реймонд.

— Что, нельзя подождать?

— Не хотелось бы откладывать в долгий ящик.