Зазвонил телефон. Катя торопливо сыпанула в пельмени пол чайной ложки соли и стала наспех размешивать, но уже на третьем звонке, когда накрыла кастрюлю крышкой и сделала шаг в сторону телефона, услышала голос Сергея.

— Вас слушают, — сказал Сергей. Потом нехотя: — А… привет.

И на некоторое время замолчал. Катя остановилась в дверях кухни и насторожилась.

— Нет, — сказал Сергей. И еще несколько раз повторил: — Нет. Нет! Нет, спасибо. Я же сказал — не нужно! — и потом, опять после паузы: — Риелторы, они, знаешь ли, как кони. В том смысле, что их на переправе не меняют. Ладно, извини. Я занят…

Катя услышала, как трубка со стуком легла на рычаг. Сергей вышел навстречу и на вопросительный взгляд Кати ответил:

— Солнышко, давай купим телефон с определителем. Вертушка — это атавизм. Прошлый век.

И Катя догадалась, что опять звонил Валентин — помочь добрым советом.

— Не учите меня жить, лучше дайте де-е-нег! — пропел Сергей на мотив песенки вагантов, подтверждая ее догадку. — А ужин скоро?

— Ой, — сказала Катя и бросилась к кастрюле. Навстречу ей из-под крышки пошла белая пена, с шипением заливая конфорку. — Кажется, готово…

Сергею было чуть легче, чем Кате. Катя что? Катя, встретив Дарьку после четвертого урока, сидела в чужих стенах, а Сергей еще в начале года, предвидя материальные катаклизмы, связанные с разъездом, набрал себе столько учебных часов, сколько в двух руках смог унести. Он взял бы еще, но на это директриса справедливо заметила, что дальше — только бесплатно, есть же, в конце концов, нормы загрузки, очерченные действующим законодательством. Впрочем, историков в школе было раз-два и обчелся, не самое популярное направление: у кого педстаж был тридцать-сорок лет, тому слишком много приходилось переучивать согласно новым тенденциям, а кто сразу после института приходил, того старшие классы всякими щекотливыми вопросами изводили, лишь бы контрольную сорвать и одноклассников от выхода к доске отмазать. Сергей и сам такой был, пока учился. За две столовские булочки по 12 копеек втягивал в бурную дискуссию пожилую учительницу, которая всю жизнь преподавала согласно политике коммунистической партии и ее же идеям и все никак не желала перестраиваться на новую волну. Учительница злилась, трясла массивными янтарными серьгами и хваталась было за ручку, чтобы вывести в журнале жирную «пару», но нет, все-таки не ставила — не те времена. А тут и урок заканчивался, Сергей получал заслуженное вознаграждение.

В общем, все эти штучки с ним не проходили. Вел он и у младших, и у старших, и успеваемость там и там держал на хорошем уровне. Хотя, конечно, с седьмого по одиннадцатый старались, кто во что горазд, особенно мальчики, — лишь бы ничего не делать. Работы, скачанные из интернета, он отслеживал безошибочно — достаточно было набрать в поисковике любую фразу из первого абзаца, болтологию на галерке слышал прекрасно и комментировал столь неприятным для нарушителей тишины образом, что с ним старались не связываться, а в исторических дискуссиях обычно противника побивал. Ему было немного жаль современных школьников, чьи представления о древней истории почерпнуты были из голливудских блокбастеров, а об отечественной — из неряшливых современных сериалов, которые снимались сплошь с модным эффектом сепии, однако на профессиональных консультантах там явно экономили. Вбить хоть немного адекватной информации в эти замусоренные, как дачный чердак, головы было непросто.

Но сделка сорвалась, и Сергей стал рассеян. Этим пытались воспользоваться: ученикам только палец покажи, отхватят руку даже не по локоть — по плечо.

С девятыми начали с опережением графика тему «Международные отношения после Второй мировой войны». Сергей пытался объяснить своим оболтусам из «В» класса расстановку политических сил. Он рассказывал и краем глаза наблюдал за Сибгатулиным, который, опустив руки под парту, чатился по аське через мобильник. Аська тихонько куковала, но ее владелец наивно полагал, что Сергей этого не слышит. Вид у Сибгатулина был удивительно сосредоточенный. «Вот бы его рвение, да на годовую контрольную», — отметил Сергей про себя и стал рисовать на доске схему «Значение Потсдамской конференции», пустив от заголовка вниз четыре стрелки: в США, в СССР, в Германию и в Европу. Аська прокуковала снова. Сибгатулин всегда садился за последнюю парту в среднем ряду — ему почему-то казалось, что на этом месте его будет не видно и не слышно.

— Сибгатулин, вам не интересно? — холодно поинтересовался Сергей, поворачиваясь к классу.

Сибгатулин встрепенулся и стал торопливо пихать мобильник в карман джинсов. Джинсы были узкие, мобильник не лез.

— Так вы же, Сергей Владимирович, все о прошлом да о прошлом. Тоска. Лучше бы о будущем подумали! — отозвался со второй парты Плахов. Плахов учился на отлично и с учителями старался держаться на короткой ноге, Сергея это всегда немного смешило.

«Молоток, — подумал Сергей. — Провоцирует. Друга спасает». А вслух ответил в тон Плахову:

— Будущего, Плахов, не существует вовсе.

— Как это? — растерялся Плахов.

— А очень просто. Человек, Плахов, живет здесь и сейчас. И даже не сегодняшним днем, а каждым отдельным моментом. Он по-настоящему знает только прошлое — в вашем случае — самое ближайшее, ведь история, как я понимаю, вас не интересует — и то единственное мгновение, в котором находится здесь и сейчас. И через десять… — Сергей посмотрел на часы, — вернее, через двенадцать минут, когда прозвенит звонок и вы почувствуете себя счастливыми, что выбрались отсюда без двоек, вы окажетесь вовсе не в будущем, а опять в настоящем.

— А через двадцать минут в настоящем начнется физкультура. Какая жесть! — мрачно отметил кто-то из девочек, Сергей не уследил, кто именно.

— Точно! Так оно и есть, милая барышня, пожелавшая остаться неизвестной! Вы меня правильно поняли. Физкультура тоже будет в настоящем, а вовсе не в будущем. И сейчас, за двадцать минут до ее наступления, вы можете представлять что угодно, но так и не угадаете, какую страшную кару готовит вам сегодня Андрей Юрьевич.

— А чего ж тут неизвестного? — усмехнулся Плахов. — Будем с девчонками в баскетбол играть, команда на команду. Мы выиграем.

— Уверены? А если я вам скажу, что Андрей Юрьевич позавчера получил в свое распоряжение новый инвентарь?

— Какой? — испугались девочки хором.

— «Козла» спортивного обыкновенного, к примеру.

Девочки тревожно зашептались.

— За козла ответишь! — негромко пошутил с задней парты Сибгатулин, галерка грохнула, но быстро стушевалась под насмешливым преподавательским взглядом.

— Ладно, хорошенького понемножку, — резюмировал Сергей. — У нас не так много времени, чтобы его терять. Вернемся к Потсдамской конференции. Тем более что она смогла обеспечить мир и относительную стабильность, которых в тот период людям, мягко выражаясь, не хватало…

Уж и урок закончился, и вместо девятого «В» в классе сидел седьмой «А», а Сергей все не мог отделаться от мысли, что зря он это сказал, про будущее. Это была выстраданная мысль, она не шла из головы все последние недели, ощущение беспросветного «здесь и сейчас» не отпускало, но детей-то зачем было впутывать? Плахова этого? Еще доживут. Всё узнают в свое время.