Наша дружба с Колманом Мердером продолжилась после получения дипломов. Мы окончили университет одновременно, хотя он младше меня почти на четыре года, но умнее на пятьдесят лет. Колман Мердер мог стать вторым Стивом Джобсом, но предпочёл работать со мной, и стал моим единственным другом и поверенным, которому я могу доверить задачу любой сложности, не опасаясь за конфиденциальность.

— Моя жена и твой сын, — намеренно медленно начинаю я, обращаясь к ДжамалюКаттану. — Обнаружены и будут здесь в течениесорока минут. Они провели эту ночь вдвоем, в пустыне, и через пару часов планировали вылететь по поддельным документам в Данию, где их ожидал предупрежденный Хамданом консул. Тебе есть, что сказать по этому поводу? — отодвинув в сторону стаканчик с отвратительным кофе, бросаю вопросительный взгляд на застывшего генерала. Его волнение выдает только плотно стиснутая челюсть и вздувшиеся желваки.

— Он будет наказан, эмир, — прочистив горло, коротко произносит Каттан, с достоинством выдерживая давление моего взгляда.

— Несомненно будет, — соглашаюсь обманчиво спокойным тоном. — Я лично прослежу, чтобы наказание соответствовало всем совершенным преступлениям, а их немало, генерал.

— Я прошу проявить…

— Милосердие? — резко обрываю Каттана. — Я не вижу основания для милосердия. Ни одного смягчающего обстоятельства, кроме твоих заслуг перед королем, генерал, но их недостаточно. К тому же ты тоже совершил должностное преступление. Четыре года назад ты скрыл несанкционированное проникновение на засекреченный объект, который в настоящее время практически уничтожен.

— Хамдан, не имеет никакого отношения к взрыву, — вены на лице генерала вздуваются от напряжения. — А за остальное… он ответит.

— Я проверю все версии, — снисходительно ухмыляюсь. —  Если подозрения подтвердятся, я санкционирую передачу данных в высшую инстанцию. Тебя ждет суд, увольнение, тюремный срок. Твоего сына — смертная казнь. А вероятность что я прав в моих сомнениях — велика. Уже установлено, что два дня назад Хамдан связывался с одним из рабочих платформы «Amiran-ring».

— Это совпадение, — без малейших колебаний утверждает пока еще действующий глава разведки.

— Ты все еще доверяешь своему сыну? — с иронией спрашиваю я. — Я доверил ему безопасность своей невесты, и что получил в итоге? Невеста досталась мне далеко не невинной, но на этом парень не остановился. Скажи, Джамаль, на что он рассчитывал, пытаясь вывезти из страны жену наследного принца?

— Хамдан — не единственный, кто виноват, — сквозь зубы процедил Каттан. — Шейху стоило лучше присматривать за своей дочерью, — резкий выпад в сторону Адама Саадата меня бы позабавил в другой ситуации, но сейчас я слишком зол, чтобы терпеть попытки двух сторон свалить друг на друга ответственность.

— Присматривать за Алисией до недавнеговремени должен был твой сын, — напоминаю я. — А за их побег ты можешь упрекнуть меня. Посмеешь? Это же я не углядел за своей женой, которая стоило мне отвернуться и снизить бдительность, сбежала с любовником.

— Эмир, я приношу свои извинения за недостойное и оскорбительное поведение дочери, — вступает в разговор, очнувшийся от шока Адам аль-Саадат. Не сомневаюсь в том, что для шейха выходка Алисии стала потрясением. Любимая дочь и такой позор, но сочувствовать тому, кто воспитал девушку настолько безответственной, я не намерен. — Мне сложно объяснить, как такое могло произойти. У поступка Алисии нет оправданий, — продолжает Адам, тщательно подбирая слова. В его голубых глазах без особых усилий читается неприкрытый страх за судьбу дочери. — Но если бы она знала, что брак был заключен и осознавала риск, на который идет, то, возможно, не решилась на побег.

— Обвиняешь меня, Саадат? — расправив затекшие плечи, откидываюсь назад.

— Нет, — возражает Адам. — Во всем случившемся есть высокая степень моей вины, я готов понести любое наказание. Мы можем обсудить суммы компенсации и …

— Не можем, — бесцеремонно обрываю шейха. — Но соглашусь, что львиная доля ответственности лежит на отце, воспитавшем дочь, которая ни во что не ставит мнение родителя.

— Это не так, эмир, — Адам аль-Саадат снова перечит, испытывая мое терпение. — Алисия — взбалмошная, своевольная, но не настолько, чтобы отказаться от семьи ради… — он осекается, видимо, вспомнив о чем-то своём. Судорожно сглатывает и продолжает: — Я искренне недоумеваю, что на нее нашло. Должна быть какая-то причина. Возможно, Алиса была напугана чем-то или кем-то? — во взгляде шейха, обращенном на меня, мелькает подозрение, сменяющееся тщательно подавляемой злостью.

— Обвиняешь меня? — повторяю недавно заданный вопрос. Саадат сжимает челюсть.

— Нет, я всего лишь ищу способ избежать скандала и уберечь дочь от вашего гнева, — прямолинейно отвечает шейх. Я снисходительно склоняю голову, позволяя говорить дальше. — В свете случившихся событий я не вижу оснований для сохранения брака между вами. Как говорил ранее, я готов компенсировать нанесенное оскорбление вашему высочеству и предлагаю расторгнуть брачный договор. Так же я хочу просить вас позволить мне забрать дочь домой и лично заняться ее наказанием. Я гарантирую, что оно будет самым строгим.

— Самым строгим? Каким же? — с иронией уточняю я, улыбаясь наглости шейха. — Отправишь в изгнание? Например, в Америку, тем самым исполнив главную мечту Алисы?

— Скандала можно избежать, эмир, — продолжает настаивать Саадат. — Официального заявления о вашем союзе с моей дочерью не было. И вы сами на этом настаивали.

— Я поддался твоим уговорам, Адам, решив не давить на девушку слишком сильно. Дать ей время привыкнуть ко мне и сделать осознанный выбор. Она его сделала, — хищно оскалившись, наклоняюсь вперед. — Не в порыве, не из-за моей жесткости и самоуправства, а вполне обдуманно. Каттан тщательно подготовился к побегу и планировал его не один год, а она по своей воле последовала за ним.

— Вы намерены придать инцидент огласке, чтобы в последствии обвинить Алису и Хамдана в измене и предать суду? — голос Саадата звучит глухо. Под натиском улик, он вместо смирения выдает совершенно иные реакции — агрессия и гнев. Я его понимаю. Когда стану отцом, никто не посмеет посягнуть на жизнь и благополучие моего ребенка. Только я буду иметь право карать и миловать. Никто больше. Но у Саадата другая ситуация. Алисия больше не его непокорный ребенок, а моя жена и мне решать, как с ней поступить.

— Предложи другой вариант, Адам. Уговори меня, — я улыбаюсь, потому знаю наперед все, что может предложить шейх. Ничто из этого мне не подходит.

— Я готов покинуть пост министра и выплатить любую озвученную вашим высочеством денежную компенсацию в пользу короны, — шейх оправдывает мои предположения, вызывая скептическую ухмылку.

— Я могу заставить тебя это сделать без всяких одолжений с твоей стороны. Я могу лишить тебя всего и выслать из королевства. Но ты только этого и ждешь. Не так ли, Джаред Адам аль-Саадат?

— Анмар — мой дом уже много лет, и я ни разу не дал повода сомневаться в моей лояльности к правлению аль-Мактумов.