В замок Карлайл Уорик попал лишь после полуночи. Лежа в постели, он пытался заглянуть себе в душу и понять, чувствует ли он хоть каплю вины за то, что собирается сделать. В конце концов, граф решил, что цель оправдывает средства, и тут же заснул.

На следующей неделе от Пембрука прибыл посыльный с дурными новостями. Армия встретилась с силами Брюса возле горы Лаудон-Хилл и после короткой схватки была разбита. Пембрук отправил своих раненых воинов в замок Карлайл, но сам не решился предстать перед глазами Эдуарда Плантагенета.

В рыцарском зале Карлайлского замка король рвал и метал, на его губах выступила пена.

– Я собрал самую большую и самую боеспособную армию, какая когда-либо была у Англии! Да этот идиот, мой кузен, должен был в мгновение ока растоптать этих тупоголовых шотландцев!

Уорик нашел на карте Лаудон-Хилл и увидел, что гора находится в месте, называемом Килмарнок. Граф провел мысленную линию строго на восток – там, не более чем в двенадцати милях, располагался Дуглас.

У Эдуарда Плантагенета от ярости лицо налилось кровью.

– О Господи, неужели я один способен вести армию, чтобы изловить этого Брюса?

Уорик был поражен. Король прибыл сюда на конной повозке. Как может он думать о том, чтобы возглавить армию?

– Сир, я возьму своих людей и отправлюсь на помощь Пембруку.

– Мы выступим вместе, Уорик. И сделаем это дело.

– К завтрашнему дню я буду готов. Вам нет нужды, ваше величество…

– Нужда есть! Я соберусь к рассвету. И не заставляйте меня ждать, лорд Уорик!

Замок Карлайл был обширной крепостью, но люди де Бошана стояли вместе, а потому все быстро узнали о завтрашнем походе. Значительно больше времени ушло на то, чтобы оповестить войска принца Эдуарда. Рикард по секрету сообщил отцу, что едва ли они сумеют выступить раньше, чем через два-три дня.

На рассвете отряд Уорика был в полной готовности – пехотинцы вооружены, всадники в седлах. Эдуард Плантагенет с помощью оруженосцев взобрался на коня, намереваясь лично возглавить кавалькаду.

Ничтожная скорость, с какой он только и был способен передвигаться в своем ослабленном состоянии, была мучительна как для Уорика, так и для самого короля. За два дня отряд сумел продвинуться лишь на четыре мили. К концу этого срока Гай де Бошан, несмотря на протесты короля, соорудил конные носилки и убедил короля Эдуарда пересесть в них. На третий день добрались до Баре-бай-Сэндз, откуда уже виднелся залив Солуэй-Ферт, а за ним лежала Шотландия.

Боли у короля стали такими сильными, что он не мог двигаться дальше. Уорик вдруг перестал страдать от прежнего нетерпения, оно сменилось горячим сочувствием к старому боевому товарищу. Граф на руках перенес короля из повозки в большой каменный дом, где для него приготовили постель. Королевские лекари и валлийские знахари Уорика только качали головами – они ничего не могли больше сделать для короля-воина. Эдуард призвал священника и своих писцов, чтобы приготовиться к смерти. Он продиктовал завещание и письма своим близким.

Когда прибыл отряд принца Эдуарда, Уорик сообщил ему:

– Ваш отец умирает и хочет отдать вам последние распоряжения.

Наследник английского трона опустился на колени рядом с кроватью отца, и все присутствующие услышали королевский приказ:

– Сотня английских рыцарей должка отправиться в крестовый поход и взять с собой мое сердце. – Эдуард Плантагенет пристально посмотрел в глаза сыну. – Пьер Гавестон не должен возвращаться в Англию без разрешения парламента. – Король задыхался. – Прикажи нести мои кости впереди армии. Я в любом случае буду вести ее к победе. – Таков был последний приказ короля.

Принц Эдуард вгляделся в мертвое лицо отца.

– Теперь я – Эдуард Второй, король Англии. – В голосе принца звучало удивление.

Молодой король тут же приказал всем возвращаться в Карлайл. Там тело старого короля приготовили к путешествию. Духовенство постановило, что король должен лежать в величественном кафедральном соборе славного города Йорка – самом большом соборе Англии. Молодой король Эдуард вместе со свитой будет сопровождать прах своего отца на юг.

В ночь перед отъездом Рикард де Бошан разыскал отца.

– Эдуард не собирается исполнять последнюю волю покойного короля. По прибытии в Йорк он планирует тотчас скакать в Лондон, чтобы как можно быстрее насладиться приобретенной властью над подданными. У него нет намерения возглавить армию и привести ее к победе. Им владеет старое предубеждение, что король может поступать как хочет.

– Молодой дурачок не понимает, что король – всего-навсего представитель владетельных баронов. И эти бароны были и останутся главной силой в парламенте, нравится это Эдуарду или нет. – Уорик вспомнил о Джори и подумал, что известие о смерти Плантагенета огорчит ее. – Когда окажешься в Уорикшире, пошли весточку леди Марджори.

– Могу я сообщить ей, когда тебя стоит ждать назад, отец?

Уорик покачал головой:

– У меня есть дело. – Гай обнял сына. – Поезжай с Богом, Рикард.

Наступила ночь. Гай де Бошан въехал в небольшую еловую рощу и спешился на поляне. Привязал Цезаря, задал ему овса и улегся спать прямо на землю. Вместо обычных лат на нем была кольчуга, подаренная Линксом де Варенном. Ни меча, ни боевого топора. Все вооружение графа составлял заткнутый за пояс охотничий нож. Чтобы отрезать голову Роберту Брюсу, большего не требовалось.

Брюс был коронован, но англичане удерживали все замки на шотландской границе, и до нынешнего момента у Брюса не было никаких шансов отбить эти крепости и стать настоящим правителем. Смерть Эдуарда Плантагенета все меняла. Женственный юнец, которому теперь принадлежал трон, не представлял опасности для закаленных в боях шотландцев. Теперь из-за каждого куста будет торчать стальной шлем, и в конце концов Роберт Брюс сумеет одержать победу и отвоевать независимость Шотландии. Уорик знал: есть только один путь остановить такое развитие событий.

На рассвете он напоил Цезаря в ближайшем ручье и сам сунул голову в воду, чтобы освежить мысли и вернуть себе бодрость. Откинул назад влажные волосы, перевязал их бечевкой. За два дня Уорик покрыл более шестидесяти миль, теперь до Дугласа оставалось совсем немного. Граф вскочил на коня и проехал оставшиеся несколько миль. Над заливом Дуглас висел туман, отчего вся местность выглядела особенно мрачно, словно бы подтверждая закрепившееся за крепостью прозвище – Зловещий замок. План Гая был прост. В Дамфрисе хитрость удалась. Если Брюс сейчас в Дугласе, а Гай надеялся, что это так и есть, то уловка сработает еще раз.

Уорик натянул поводья у ворот и сообщил стражнику, что у него послание к сэру Джеймсу Дугласу. Одинокого всадника, по виду – кельта, впустили во внутренний двор. Путешественник спрыгнул с коня и уверенными шагами направился в замок с торчащими над ним серыми башнями. Дворецкий спросил, какое у него дело. Гай снова повторил, что имеет послание к сэру Джеймсу Дугласу, и вскоре Черный Дуглас уже спускался по каменным ступеням из своих жилых покоев.