Дома родители устраивают мне грандиозное торжество, на которое собирается куча народа. Можно сказать, все. Приехали те, кого я не видела несколько лет. Дядя Эшер и тетя Лиа прилетели прямо из Испании! Приехали и дядя Эйдан с моим двоюродным братом Эйвери, моей двоюродной сестрой Молли и его новой женой Элис. Тут же мои бабушки Марна и Нэнси. Нэнси терпеть не может слова «бабушка», и я с раннего возраста зову ее Нана Нэнси. У Наны Нэнси плоховато со здоровьем: рассеянный склероз.

– Это что же, мы с тобой скоро расстанемся? – спрашивает моя лучшая подруга Зоуи.

Она дочка маминой лучшей подруги Натали. Как и наши мамы, мы с Зоуи вместе выросли в Роли.

– Я бы рада не расставаться, но сама знаешь, – говорю я, обнимая Зоуи. – Я буду тебя навещать.

– А я буду жутко по тебе скучать.

– Хочешь быть поближе ко мне – перебирайся в Бостон, – предлагаю я.

Зоуи закатывает глаза. Ее темные волосы рассыпались по плечам. Она садится на барный стул.

– Увы, подруга, – вздыхает Зоуи. – Не поеду я с тобой в Бостон. Похоже, я и в Северной Каролине долго не задержусь.

– Как это понимать? – удивляюсь я и сажусь рядом с ней.

В кухню входит дядя Коул и с шумом швыряет в мусорное ведро пустые пивные бутылки.

Зоуи вздыхает, подпирает ладонью подбородок и теребит прядку волос:

– Мои предки собрались переезжать в Сан-Франциско.

– Да ты что? Серьезно?

– Угу.

Я не понимаю, расстроена ли Зоуи таким поворотом или пока не разобралась со своими чувствами.

– Так это же здорово, – говорю я, надеясь ее подбодрить. – Ты что же, не хочешь переезжать?

– Лил, я сама не знаю, чего хочу, – признаётся она. – Это же чертовски далеко от Роли. Это тебе не на другую улицу переехать.

– Конечно, – соглашаюсь я. – Но они же собрались не в какую-то дыру, а в Сан-Франциско! Я была бы не прочь там пожить.

Зоуи отвечает слабой улыбкой.

Не знаю, слышит ли дядя Коул наш разговор. Он всегда какой-то задумчивый. Взяв из холодильника несколько новых бутылок, он возвращается в гостиную, на ходу улыбаясь мне.

Потрясающий у меня дядя с маминой стороны. Приехав, он вручил мне конверт с поздравительной открыткой и двумя бумажками по сто баксов.

– Зоуи, по-моему, тебе нужно только радоваться. Если честно, я жду не дождусь, когда смогу приехать к тебе в Калифорнию. Я не шучу. Чувствуешь, как красиво звучит само это слово «Калифорния»? – Я театрально взмахиваю руками.

Зоуи смеется, но не слишком весело:

– Лил, а я ведь вправду буду по тебе скучать.

– Я тоже.

В кухню приходят родители Зоуи.

– Ты уже сообщила Лили про переезд? – спрашивает Натали, открывая дверцу холодильника.

– Только что.

– И как твое мнение, Лили? – интересуется Натали.

Блейк, отец Зоуи, целует дочь в макушку, берет у жены бутылку пива и идет на улицу. Скорее всего, чтобы выкурить сигарету.

– Я рада за Зоуи, – говорю я. – Мы обе уезжаем отсюда: я в Бостон, поступать в колледж. Она – в Калифорнию. Пока мы с Зоуи росли, здесь было очень здорово. Но нельзя же всю жизнь прожить на одном месте, в одном городе, в одном доме. Я такого не понимаю.

– По одной этой фразе видно, что ты дочь Эндрю и Кэмрин Пэрриш, – говорит мне Натали.

Я гордо улыбаюсь, спрыгиваю со стула, и мы с Зоуи возвращаемся в гостиную.

– Предлагаю тост! – говорит мой папа, поднимая бутылку с пивом. Он смотрит на меня. У нас одинаковые зеленые глаза. – За Лили, мою маленькую девочку. Пусть в твоем колледже все узнают, кто такая Лили Пэрриш!

– За Лили! – дружно подхватывают все.

Весь день, до самой темноты, я провожу с родными, друзьями и, конечно же, с Гэвином, которого я очень люблю. У нас с ним много общего. Мы познакомились вскоре после его переезда в Роли. До этого он жил в Аризоне. Его шкафчик оказался рядом с моим. Многие занятия мы посещали вместе. Сначала глаз на Гэвина положила Зоуи. Ничего удивительного: у нее наследственные способности к флирту. Помню, когда Гэвин только пришел в нашу школу, Зоуи сказала мне: «Вот увидишь, этот парень будет моим». Я и не собиралась ей мешать, но для такого парня, как Гэвин, Зоуи оказалась слишком… Не знаю, как это объяснить, но она всегда занимает собой все пространство. Вообще-то, я должна сказать ей спасибо. Если бы не ее напористость, Гэвин не обратил бы внимания на меня.

Зоуи и не пыталась его удерживать. Поняв, что Гэвин заинтересовался мной, она нашла себе другой объект для флирта.

Кажется, таких, как мы с Гэвином, называют родственными душами. Или говорят, что нас свела судьба. Не сговариваясь, мы выбрали один и тот же колледж. Нам нравятся одни и те же книги, фильмы, песни и телепередачи. Мы оба любим историю и искусство. Каждый из нас в свое время мечтал о путешествии по Африке. Гэвин увлечен археологией. Меня интересуют не столько сами раскопки, сколько сохранение найденного.

Гэвин был не первым моим парнем, и не с ним я впервые поцеловалась. Но во всем остальном он у меня первый. Я не представляю себе совместной жизни ни с кем, кроме него.

Надеюсь, у нас с ним будет так же, как у моих родителей. Очень надеюсь.

* * *

Окончив школу, лето я провела с родителями. Ни одна минутка не была потрачена напрасно. Я знала: время пролетит незаметно. Осенью я отправилась на учебу в бостонский колледж, а мои родители… Их планы столь же грандиозны. Думаю, они уже проделали потрясающую работу, вырастив меня. Но я знала: как только я полностью встану на ноги и в мою жизнь войдут учеба и Гэвин, родители начнут осуществлять то, о чем давно мечтали. Их жизнь вступила в новый этап.

Я очень счастлива за них. Каждый день скучаю по ним, но, честное слово, я по-настоящему счастлива.

Они регулярно присылают мне письма. Не электронные, а настоящие, написанные от руки. Я храню все родительские письма, начиная с тех, на чьих конвертах марки Аргентины, Бразилии, Коста-Рики и Парагвая, до писем, пришедших из Шотландии, Ирландии, Дании и многих других европейских стран. Как хорошо, что мои родители остаются верными своей мечте. Они свободны духом. Ими движет желание объехать весь мир. Я восхищаюсь ими. Они рассказывали мне о своей жизни, о том времени, когда были чуть постарше меня и еще не встретились. Жизнь каждого поначалу была полна препятствий. Обоим хватало всяких неприятностей, но постепенно трудности стали отступать. Мама рассказывала, что в моем возрасте ее одолевали депрессии. В подробности она не вдавалась. Слушая ее, я всегда ощущала: она рассказывает мне далеко не все. Это ее тайны, и я не уверена, хочу ли их узнать. Но сколько я себя помню, они с папой постоянно говорили мне, что всегда придут мне на помощь, что бы со мной ни случилось и какое бы решение я ни приняла.