— Насчет джипа спроси Натэниела.

И я уже бежала вниз по лестнице, туда, в подземелье.

И Ричард тоже бежал. Он бежал среди деревьев, листья и веткихлестали его, но он успевал уйти, виляя, стремясь, как вода, ставшая плотью,плоть, ставшая скоростью. Он бежал среди деревьев, и я слышала, как с шумомрвется перед ним что-то большое. Ричард поднял голову, и погоня полетеладальше.

Я ударилась в дверь спальни Жан-Клода, когда Ричард увиделмелькающий силуэт оленя, стремящегося прочь от него, спасая свою жизнь. В лесубыли и другие волки, почти все настоящие, но не все.

Я распахнула дверь и крепко ее за собой закрыла. Не знаю,что охранники могли увидеть или почувствовать.

Синие шелковые простыни лежали на кровати, и Ашер все ещележал на них, недвижный и мертвый. Только Мастер города уже проснулся, толькоон двигался. Я послала исследующую мысль и ощутила всех вампиров, спящих вгробах, в постелях. Я на миг коснулась Анхелито, и он был встревожен и бродилиз угла в угол, гадая, почему не преуспела его госпожа в своих дьявольскихпланах.

Он поднял голову, будто увидел меня или что-то почуял, но яуже снова была у дверей ванной. Ричард поймал лань и бился с нею. Ему досталоськопытом поперек живота, разорвало кожу, но рядом уже были другие волки, иположение лани стало безнадежно. Черный мохнатый волк рванул ей горло. Яощутила, как Ричард в виде человека сидит на оленихе, держит ее, а она бьетсявсе медленнее, и страх ее выдыхается, как выдыхается открытое и оставленноешампанское.

Дверь ванной распахнулась, ударясь о стенку, но я не помню,как ее тронула. Я проскочила в нее прежде, чем она захлопнулась позади, иопять-таки не помню, чтобы я ее закрывала.

Жан-Клод стоял в черной мраморной ванне. Стоял на коленях,длинные черные волосы рассыпались по плечам. Он только что помылся. Ощутив моеприближение как бурю желания, он полез в ванну. Конечно, ему случалось ощущатьменя как бурю желания, просто не всегда эта буря должна была обрушиться нанего.

Я чуяла горячую свежую кровь — это Ричард наклонился к горлулани. Волк, который прикончил ее, отступил, давая место Ульфрику. Кожа ланипахла едко, почти горько, будто ее залило страхом. Я не хотела находиться вголове у Ричарда, когда он погрузит зубы в эту плоть.

Во всей одежде я влезла в ванну, и горячая вода пропиталаджинсы почти до верха.

— Помоги, — прошептала я, хотя хотела крикнуть.

Жан-Клод встал — вода стекала по безупречной белизне кожи, имои глаза невольно глянули вниз и увидели, что он не готов для меня. Я взвыла,и Ричард всадил зубы в кожу, покрытую волосами.

Жан-Клод подхватил меня, иначе я бы упала в воду. Вдруг яперестала чувствовать Ричарда. Как будто дверь захлопнулась у меня перед носом,и настала секунда благословенного молчания, тишины, проникшей до самой глубинымоей души.

В тишине заговорил Жан-Клод:

— Я могу защитить тебя от нашего Ричарда, ma petite,или его от тебя, но не в моих силах не допустить ardeur к нам обоим.

Я смотрела на него, лежа в полуобмороке у него на руках. Онподдерживал меня под спину, а ноги мои болтались в горячей воде.

Хотела я было сказать, пусть сделает хоть что-нибудь, но тутс ревом вернулся ardeur. Меня свело судорогой, и он чуть не уронил меня. Полощамои волосы в воде, он подтянул меня вверх, прижал к себе. Руки, рот, тело — всяя ездила по нему, гладила безупречную скользкую от воды кожу, ласкала едвазаметные следы от плетей на спине, которые лишь увеличивали его красоту.

Он оторвался от меня чуть-чуть, только чтобы сказать:

— Ma petite, я не пил, во мне нет крови, чтобынаполнить тело.

Я уставилась на него и увидела, что глаза у него обычные, каквсегда, полночно-синее небо в кружеве черных ресниц. Но в них не было силы.Обычно на этой стадии любовной игры они становятся чистой синевой без зрачков.

Мне пришлось выплыть сквозь ardeur, чтобы понять, о чем он.Я отбросила волосы с шеи:

— Пей, пей! А потом поимей меня.

— Я не могу подчинить твой разум, ma petite, это будетодна только боль.

Я трясла головой, закрыв глаза, водя руками по его плечам ирукам.

— Жан-Клод, пожалуйста, пей, пей из меня!

— Если бы полностью владела своим разумом, ma petite, тыбы не предложила такого.

Я вытащила футболку из штанов, но запуталась, сбрасываялямки наплечной кобуры, будто не помнила, как это делается. От досады я заоралабез слов. То ли от этого, то ли от того, что Жан-Клод устал бороться с такимколичеством отвлекающих моментов одновременно, я вдруг почувствовала, как естРичард, как горячее мясо большими кусками проскакивает к нему в горло.

Я задохнулась, зашаталась, свалилась на край ванны, игорячая вода залила меня до пояса. Вот-вот стошнит.

Жан-Клод коснулся моей спины, и я перестала ощущать Ричарда.

— Я не могу закрывать тебя от нашего волка, удерживатьнаш ardeur и бороться с собственной жаждой крови. Слишком это для меня много.

Я села на край ванны, опустив руки, стараясь ровно усидетьна мраморе.

— Тогда не веди все битвы сразу. Выбирай их.

— И какую же битву мне выбрать? — спросил он тихимголосом.

Ardeur накатывал медленной волной, прогоняя тошноту, очищаяменя от ощущения кровавого мяса, проскальзывающего в горло. Я не думала, чтоardeur обладает такой мягкой силой.

И будто читая мои мысли, Жан-Клод сказал:

— Если не сопротивляться, когда подступает ardeur, товсе не так страшно, ma petite.

— Как твой зверь. Если его принять, он тебя не измучитдо смерти.

— Oui, ma petite, — слегка улыбнулся он.

Ardeur поднял меня на ноги, и я уже стояла твердо. Желаниегорело ровным пламенем. Я шагнула сквозь доходящую до бедер воду, и джинсыприлипали ко мне, как вторая кожа, кроссовки скользили. Я встала, касаясьЖан-Клода только взглядом. Никогда не понимала, как можно глядеть в его лицо ине остолбенеть. Если бы только черное великолепие волос, это бы еще перенесла,но глаза, глаза, синева настолько темная, насколько можно еще без перехода вчерноту. Такой синевы я не видела никогда. Ресницы густые, как черное кружево.Скулы тонкие, резные, будто тот, кто его сделал, очень внимательно обрабатывалмельчайшие линии щек, подбородка, каждый сантиметр лба и, наконец, — рот.Он был просто красив и невероятно красен на белизне кожи.

Я тронула это лицо, провела пальцами от виска до подбородка,и пальцы зацепились за бисеринки воды, так что поглаживание не получилосьгладким или легким. Ardeur еще был во мне огромной теплой тяжестью, но на этотраз я радовалась ему, звала его прогнать зверя Ричарда и могла думать — хотятолько о стоявшем передо мной мужчине.