Трудность 9

Из его же [Похвального] слова святому Афанасию, на [слова]: «Ибо нет ничего выше, [чем Он], и даже вообще не будет».[1171] <1105C>

Этими словами сей богоразумный учитель, я полагаю, освободил обучаемого от [мысли о] любом отношении (σχέσεως), сравнительном (συγκριτικῆς), различительном (διακριτικῆς) или называемом как-либо еще. Такой вид определения (εἶδος τοῦ λόγου) искусные в этой науке называют безотносительным (ἄσχετον) – оно означает то же самое, как сказать: «[Бог] есть несравненно превыше всего», ибо имеет «значение превосходящего отрицания» (δύναμιν... ὑπεροχικῆς ἀποφάσεως).[1172]

Трудность 10

Из того же Слова, на слова: «У кого получилось, посредством и разума (λόγου) и созерцания (θεωρίας) расторгнув вещество и сие плотское – сказать ли „облако“ (νέφος), или „покров“ (προκάλυμμα) <1105D> – оказаться вместе с Богом, слиться с чистейшим светом, насколько возможно для человеческой природы; тот блажен по причине восхождения (ἀναβάσεως)[1173] отселе и тамошнего обожения, которое даруется чрез подлинное философствование (φιλοσοφῆσαι)[1174] и возвышение над вещественной двоицей по причине единства, умопостигаемого в Троице (διὰ τὴν ἐν Τριάδι νοουμένην ἑνότητα)».[1175]

Трудность 10/1. [Введение.]

Я не считаю, что приведенное речение учителя <1108A> о добродетели святых является недостаточным (ἐλλιπῶς)[1176] – пусть даже некоторые, как вы пишете, так и полагают, поскольку он сказал, что стремящиеся к философии по Богу [достигают ее] «разумом» и «созерцанием», без делания.

Я же, напротив, предполагаю так: объявив, что [философия] достигается «разумом» и «созерцанием», [учитель] весьма отчетливо разъясняет, что истинное суждение (κρίσιν) и действование (ἐνέργειαν) [святых] относительно сущего – а именно его только я дерзновенно определяю как поистине полноценнейшую философию [1177] – возвышается (διῃρμένην)[1178] посредством делания (τῇ πράξει).[1179] Ибо делание соединено, конечно же, с разумом, а суждение о нем содержится в созерцании;[1180] если и [поистине] разуму присуще упорядочивать движение тела, здравым рассуждением, словно некоей уздой, умело удерживая его от порыва к нелепости, а созерцанию присуще благоразумно избирать <1108B> то, что помыслено и решено правильно, посредством истинного ведения являя, словно лучезарнейший свет, саму истину; ими обоими,[1181] разумеется, создается и сохраняется всякая философская добродетель; ими же она и выявляется посредством тела – но не вся полностью (ведь [добродетель] не вмещается телом, будучи «образом» Божественной «силы»),[1182] а некоторые ее отображения (σκιάσματα); причем [выявляется] не ради нее самой,[1183] а ради того, чтобы лишенные ее благодати стали подражать боговидному житию боголюбивых мужей; чтобы, причастием ко благу отринув позор греха, они причислились к уделу достойных Бога;[1184] или чтобы нуждающиеся в какой-либо помощи получили ее от тех, кто может [помочь]; так чтобы, восприняв расположение (διάθεσιν)[1185] добродетельных [мужей], сокрытое в глубине души, но явленное посредством тела в делании, <1108C> они воспели Божий промысл, который становится для всех всем и является всем чрез все.[1186] Поэтому вполне уместно будет сказать: если бы не было никого, кто нуждался бы в благодеянии или должен был последовать примеру добродетели, то каждый [праведник] был бы полностью самодостаточен, украшаемый в душе дарами добродетелей,[1187] и без их видимого проявления посредством тела.

Итак, кто посредством созерцания благочестиво уразумел, как [именно] обстоит сущее,[1188] и посредством разумного решения (βουλῆς λογικῆς) точно и правильно определил его логос (λόγον)[1189] и сохраняет в себе суждение [о нем], или, вернее, себя сохраняет неуклонным посредством [этого] суждения, – тот обладает добродетелью,[1190] всецело восприняв ее всю;[1191] <1108D> не подвигается ни к чему другому, изведав истину; без промедления минует все, что является и именуется плотским и мирским, не уделяя ему никакого внимания; ибо он уже обладает без борьбы, по внутреннему расположению (ἐνδιαθέτως),[1192] деланием, которое объемлется разумом, равно как его мыслительная способность несет в себе сильнейшие бесстрастные логосы того, что в нашей власти (τοῦ ἐφ’ ἡμῖν πάντας ἑαυτῷ τοῦ διανοητικοῦ τοὺς κρατίστους ἀπαθεῖς ἐπικομιζομένους λόγους),[1193] по каковым всякая добродетель и ведение существуют и возникли (ὑφέστηκεν), так как они есть силы разумной души, которые совсем не нуждаются в теле для существования, но, по указанным причинам, по временам не избегают использовать его <1109A> ради проявления [себя]. Ибо утверждают, что мыслительной способности (διανοητικοῦ) присущи, в частном смысле, умозрение умопостигаемого, добродетели, науки, логосы искусств, избирательная и волеизъявительная способность, а в общем смысле – суждения, утверждения (συγκαταθέσεις),[1194] уклонения (τὰς ἀποφυγάς) и стремления;[1195] и что-то [из этого] относится только к умственному созерцанию, а что-то – к разумной (κατὰ τὸν λόγον) познавательной способности.

Если святые сберегли свою жизнь [праведной], оградив ее этими [средствами], то, стало быть, [словами] «разум» и «созерцание» сей блаженный муж собирательно обозначил все воспринятые святыми логосы добродетели и ведения, посредством которых они, путем созерцания (κατὰ θεωρίαν) познавательно стремясь к познанию Бога (τῇ κατανοήσει τοῦ Θεοῦ), благоразумно, согласно разуму (κατὰ λόγον), запечатлели в себе божественный образ посредством добродетелей;[1196] делание же посредством тела [учитель] <1109B> не посчитал необходимым упомянуть, конечно же, сознавая, что оно не творит добродетель, а выявляет ее, и является лишь служителем [1197] божественных понятий и помыслов (νοημάτων τε καὶ λογισμῶν).[1198]

Чтобы разъяснить речение и другим способом, [можно сказать так]: тщательно изучившие нашу природу [1199] говорят, что одна [часть] разумной способности (λογικοῦ) – созерцательная, а другая – деятельная;[1200] созерцательная имеет отношение к уму и познает, как обстоит сущее, а деятельная есть способность к обсуждению (βουλευτικόν),[1201] определяющая для деятельных правильное основание [действия] (τὸν ὀρθὸν λόγον);[1202] созерцательную [часть] они называют умом, а деятельную – разумом, [созерцательную] – премудростью, а [деятельную] – благоразумием. Если это истинно, то, вероятно, учитель наименовал делание, исходя из причины, а не из вещества <1109C>, назвав «разумом» (λόγον) состояние, не имеющее ничего [ему] противостоящего. Ибо созерцающий привержен истинному разумно (λογικῶς) и знающе (γνωστικῶς), а не в борении и подвижнически (ἀγωνιστικῶς),[1203] и вследствие наслаждения от [истинного] ни на что иное, кроме него, взирать не может.[1204]

Если же следует истолковать это еще яснее, то [вот что можно сказать] еще. Исследовавшие логосы совершенства в добродетели [1205] говорят: те, которые еще не очистились от общности с веществом по отношению (κατὰ τὴν