– Если можешь, то беги отсюда, – услышала Ясмин в своей голове голос отца, затем он проник в голову Илира, заставляя его отпустить дочь. Он знал, что это убьет его, но смерть в эту ночь все равно уже внесла его в свой список. Мозг вспыхнул огнем.

Илир рассмеялся, решив, что Мэтокс пытается бросить ему вызов. Он подчинил его разум, заставил поднять руку к лицу и выдавить себе глаза, погружая пальцы все глубже и глубже в череп, пока они не проткнули мозг. Все это продолжалось не дольше минуты, но этого времени хватило Ясмин, чтобы не только прийти в чувства, но и разозлиться. Разозлиться на Илира, который убил ее отца и друзей, на мать, которая родила ее от Мэтокса – от сверхчеловека, на Гэврила, который убивал ее последнего друга.

– Пусти его! – зашипела Ясмин на голодного вендари, толкнула его в плечо. Гэврил оскалился, зарычал на нее. – Не смей убивать его! – Ясмин смотрела в его налитые кровью глаза. Она не боялась его. Она уже ничего не боялась. – У меня никого больше нет. Никого! – Ясмин оттолкнула Гэврила в сторону, помогла Максу подняться.

Где-то наверху вспыхнула чья-то предсмертная мысль. Ясмин вздрогнула. Черные, густые тени ожили в темных углах подвала. Но тени эти не принадлежали Илиру. Их хозяином был Гэврил. Тени зашептались, потянулись к стене, вгрызаясь в камень. Голодные и безумные. Этим лохмотьям смерти было все равно, что есть. Лишившись части фундамента, дом вздрогнул. Треснула еще одна стена. Тени не остановились. Покончив с камнем, они взялись за землю, корни деревьев. Гэврил направил их вверх, и они выбрались на улицу. Ночная прохлада хлынула в затхлый подвал.

– Теперь уходи, – сказал Гэврил Ясмин. Она позвала его с собой. – Я спасаю не тебя. Я спасаю то, что в тебе. С тобой мы все еще враги.

Он дождался, когда Макс и Ясмин выберутся из подвала на улицу, и шагнул к лестнице, ведущей в дом. Илир ждал его. Ясмин чувствовала это. Казалось, что сам воздух пульсирует этим ожиданием. Бой еще не начался, но сражение уже велось в эфемерных мирах. Сражение Гэврила и Илира. Сражение их сознаний. Точно так же, только в доме, уже начали сражаться и слуги этих существ – безумные, голодные тени. И в этой войне не было места преследованию. Ясмин чувствовала это, знала.

– Увези меня отсюда, – сказала она Максу. – Увези как можно дальше.

Они сели в его старую машину. Загудел мотор. В какой-то момент Илир почувствовал беглецов, но Гэврил тут же вцепился в его разум, заставляя вернуться в дом. Все это чувствовала и Ясмин. Чувствовала и после того, как они покинули город. Казалось, что этот бой захватит весь мир. Но потом связь ослабла. Разум успокоился. Ясмин задремала, а когда открыла глаза, то было уже позднее утро.

Макс остановился на заправке, купил пару футболок с рекламой какого-то индейского казино. В туалете он умылся и сменил залитую кровью одежду.

– Тебе тоже нужно переодеться, – сказал он Ясмин.

Она смерила его не то растерянным, не то отрешенным взглядом и, кивнув, начала устало выбираться из машины.

В туалете было холодно. Трубы толчками выплевывали из кранов ржавую воду. Запах ржавчины напоминал запах крови. Ничего другого больше не было. Словно весь мир погрузился в пустоту. Только этот туалет и раковина, в которую льется грязная вода. Ясмин умылась, натянула купленную Максом футболку, долго вглядывалась в зеркало, в свое отражение. Она одна в этом мире. Никого не осталось. Ничего не осталось. Все умерли. Все, кого она любила и ненавидела. Ясмин попыталась вспомнить что-то хорошее. Что-нибудь о своих родителях, друзьях, но вместе с оставшимся где-то далеко разрушенным родным домом, казалось, остались и все хорошие воспоминания. А остальное… Ясмин не хотела думать об этом, не хотела вспоминать. Все в прошлом. Все умерло.

– Что теперь собираешься делать? – спросил Макс, когда она вернулась в машину.

Ясмин пожала плечами, долго молчала, глядя, как за окном тянется унылый канадский пейзаж, затем вспомнила Нью-Йорк, который видела в мыслях Макса в прошлую ночь, театр Саши Вайнер, Клодиу…

– Отвези меня на Бродвей, – попросила она. – Кажется, та старая слуга из Портленда говорила, что там можно найти ее хозяина?

– Снова хочешь связаться с древним? – спросил Макс, но удивления не было. За последние дни он устал удивляться. Лишь повернул голову и, отвлекаясь от дороги, заглянул Ясмин в глаза. – Думаешь, Илир все еще жив?

– Таких, как Илир, много.

– Ты можешь спрятаться. Уехать к родным.

– Все мои родные мертвы. – Она отвернулась, посоветовав ему следить за дорогой.

Они не останавливались на отдых, пока не покинули Канаду, потом Макс сказал, что ему нужен сон. Денег на отель не было, поэтому он просто свернул с дороги. Сон пришел почти сразу. Ясмин долго лежала, откинувшись на спинку сиденья, слушая сопение Макса, затем уснула сама. Ей приснились Фэй и Ноэли Свон – девушка, с которой жил первый муж Фэй, Сал Киршен. Ей приснились мертвецы, но Ясмин не знала, как сказать им об этом. Две девушки сидели в гостиной и разговаривали о паре мужчин, с которыми жила в тот момент Фэй.

– И как ты с ними спишь? – спрашивает Ноэли Свон. – Не здесь, не сейчас. Когда нет этого дома. Нет крови вендари. Нет миражей. Когда вокруг только плоть и реальность.

– Они умеют делиться, – говорит Фэй. – Не всегда, но умеют.

Ноэли Свон кивает, хмурится, думает о чем-то с минуту.

– Так значит иногда… ты с ними… сразу… – она мнется, поджимает губы.

– Сразу с двумя? – помогает ей Фэй.

– Да.

– Тебя это возбуждает? Хочешь тоже попробовать?

– Я… Я не знаю…

– Знаешь, – улыбается Фэй. – Вижу, что знаешь. Сейчас это в каждой твоей мысли…

Ясмин проснулась и долго пыталась понять, был это просто странный сон или же часть ее воспоминаний, часть оставшейся где-то далеко мертвой жизни.

– Куда ты поедешь потом? – спросила она Макса, когда они подъезжали к Нью-Йорку.

– Разве ты еще не увидела это в моих мыслях?

– Увидела. Просто хотелось поговорить…

До позднего вечера они петляли по переполненным машинами улицам. Макс хмурился, барабанил нетерпеливо пальцами по рулю, курил сигарету за сигаретой, а когда сигареты кончились, начал злиться и крыть на чем свет стоит каждую машину, которая ехала впереди медленнее, чем ему хотелось. Уже в районе театров, попав в очередную пробку, которая застыла на месте, словно вытекшая из жерла вулкана остывшая магма, Макс протиснулся к обочине, вышел из машины.

– Здесь близко, – сказал он Ясмин.

Она взяла его за руку, боясь потеряться в бурлящей толпе. В удушливом тяжелом воздухе пахло дымом. На дороге, в пробке, застряла пожарная машина, беспомощно мигая синими огнями. Еще несколько пожарных машин щедро поливали водой крышу одного из театров.

– Это театр Саши Вайнер, да? – спросила Ясмин, услышав, как выругался Макс.