кое о чем ему говорил сам Извор. Сейчас Варис не мог вспомнить, упоминалась ли Кларити в этих беседах. Вполне возможно, что в завещании сказано, как именно поступить в подобных обстоятельствах. Следует как можно быстрее с ним ознакомиться, прежде чем решать, необходимо ли проникновение в разум Извора.

За спиной Вариса послышались шаги и скрип железных колес. Он обернулся. Молодая женщина в синем платье катила детскую коляску. Варис вежливо приподнял шляпу.

– Доброе утро, милорд, – мелодичным голосом сказала няня – мама? – и пошла дальше.

Ее лицо чем-то напомнило Варису Лумивесту. К сожалению, он не успел толком попрощаться ни с ней, ни с другими гостями усадьбы. Надо им написать. Странж наверняка хочет побольше узнать о состоянии Извора, а в запечатанном письме можно сказать больше, чем в магнограмме. Вдобавок Лумивеста…

Интересно, как быстро известие дойдет до ее короната, ведь железнопутейного сообщения там нет. Можно послать на конечную станцию магнограмму, оттуда ее перешлют почтой в имение Лумивесты. Наверное, доставят как раз к приезду Лумивесты и Сильверна. Какое-нибудь невинное послание, например, «Спасибо за приятно проведенное время. Надеюсь, у вас все хорошо». А вдогонку послать настоящее письмо.

А как же ее спутник, молодой палион? Их связь действительно изжила себя или…

Нет, не надо об этом.

Он свернул на Розничную улицу и направился на запад, к реке Гранд. На улицах появились люди, явно работники после ночной смены. Садовники сметали палую листву с ухоженных газонов, служанки спешили в лавочки за свежими газетами и молоком к завтраку, привратники смазывали петли кованых ворот, чтобы скрип створок не тревожил жильцов.

Из особняков выходили владельцы, в сюртуках и шелковых цилиндрах, кто с портфелем, кто с тростью.

Здесь, на северо-восточном берегу, раскинулся зажиточный район столицы, построенный первым поколением преуспевающих негоциантов, таких как хозяйка особняка на улице Гикори. Они переехали выше по течению, подальше от зловонных водостоков в старых городских кварталах. Из некоторых особняков тут тоже открывался вид на реку. О престижных прибрежных участках выше по течению мечтали многие, поэтому в северной оконечности района разбили парк, чтобы нувориши не смели сюда проникнуть.

Варис хотел было пройтись по северному променаду у парка, но передумал. До его дома было чуть больше полутора милов, удлинять прогулку не имело смысла.

Улица выходила к кованому железному мосту через реку – он предназначался главным образом для пешеходов, но был достаточно широк, так что по нему могла проехать конная стража или карета скорой помощи. С обеих сторон моста располагались полукруглые площадки, куда могли сойти пешеходы – при необходимости уступить дорогу или просто для того, чтобы полюбоваться видами столицы.

На середине моста Варис остановился и посмотрел на реку, в сторону порта. Тихая вода поблескивала, мачты пришвартованных кораблей напоминали лес, затянутый паутиной снастей. Даже архитектурная мешанина городских кварталов справа выглядела аккуратно и упорядоченно.

Гудение кованого моста под ветром напоминало басовый гитарный аккорд. Нестройная музыка навела Вариса на мысль об Агате и о строителях моста через ущелье в Черноледье.

А что, если попросить Агату проникнуть в разум Извора? Судя по словам Свежты, процедура достаточно проста, но, как понимал Варис, провести ее может только очень умелый чародей, и даже при этом есть определенные риски и для больного, и для исполнителя.

У Вариса разболелась голова. Он закрыл глаза, крепко сдавил лоб ладонью, и боль отступила.

Нет, Агату он просить не станет, потому что Агата обязательно согласится. Надо поговорить с Кладеном – он, как глава гильдии чародеев, знает, кого порекомендовать.

Ветер усилился, мост запел. Варис пошел дальше.

В гостиной было темно из-за плотно закрытых штор. Варис включил свет. Все в комнате осталось по-прежнему, только сверкал свежей полировкой письменный стол – видно, Хламм постарался. На столе лежали стопки писем, разложенные по датам получения. Их было много, несмотря на праздники.

Среди писем Варис заметил карточку, написанную от руки: Клест просил его заглянуть на обед. Варис улыбнулся – обычно коронов приглашают куда формальнее. Впрочем, сейчас не до этикета, а с Клестом обязательно надо увидеться. Сегодня или завтра.

Тут же лежала бандероль, украшенная скрещенным мечом и жезлом – гербовой печатью верховного судьи. Конверт, адресованный Варису и снабженный надписью «С нарочным», доставили два дня назад, через день после того, как заболел Извор.

Варис вскрыл конверт.

«Приветствую милорда корона.

Примите мои запоздалые поздравления относительно Ваших трудов по внесению поправок в конституцию Лескории. Как Вам наверняка известно, конституционные вопросы представляют для меня особый интерес, и мне хотелось бы обсудить предлагаемые поправки в более неофициальной атмосфере, при личной встрече за пределами парламента.

Позвольте представить Вам, милорд корон, подательницу сего послания, досточтимую Фиалинту, гранд-капитана приставов, и, пользуясь случаем, пригласить Вас отужинать вместе с нами в удобный для Вас день. Будьте любезны, передайте Ваш ответ с Фиалинтой или же свяжитесь со мной по моему домашнему либо служебному адресу.

[гербовая печать верховного судьи]

Каббельс

ВерховныйсудьяЛескории»

А вот это уже формальное приглашение, строго по этикету. Разумеется, Варису интересно обсудить конституцию с Каббельсом, особенно принимая во внимание дату письма. О болезни Извора в нем не упоминалось. Что и следовало ожидать.

Кстати, любопытно, что собой представляет гранд-капитан приставов?

Было здесь и еще одно официальное послание – большой конверт с гравированным изображением непонятного механизма над неразборчивым вензелем.

Письмо оказалось от какого-то Организационного Выставочного комитета с просьбой принять участие в обсуждении грядущей международной выставки-ярмарки в Лескории. Составители послания явно пытались соблюсти все нормы эпистолярного этикета, поэтому витиеватое изложение просьбы занимало очень много места и включало в себя невероятное количество восхвалений, обращенных к адресату и способных смутить даже особу королевской крови. Письмо было отправлено перед праздниками.

С остальной корреспонденцией – еженедельными изданиями, счетами за электричество и воду, просьбой об оплате услуг ателье «Айвори и Айвори», а также с письмами от друзей Извора Варис решил разобраться позже.

Он прошел на кухню. В холодильном шкафу обнаружились блинчики, ростбиф, жареная курица и несколько бутылок темного эля. Варис взял бутылку и несколько ломтиков ростбифа, переоделся в пижаму, уселся на кровать и погрузился в чтение еженедельного журнала «Торгово-промышленный вестник».

Статья о строительстве новой ветки железнопутейного сообщения снова напомнила ему о Лумивесте. Он заворочался, ему стало по-настоящему больно за нее.

Такое случилось с ним в усадьбе Странжа и раньше, шесть лет тому назад, на празднике Летнего Солнцестояния. Ее звали Кокиль де Нив. Она приехала в усадьбу со своим кузеном, негоциантом. Их семья занималась