Откуда такая путаница? Да потому что для признания независимости Боснии и Герцеговины Западом требовался соответствующий эмоциональный и информационный фон. Две смерти мало, лучше неясность и слово «жертвы». А когда политическая цель достигнута, то выяснять правду можно, а вот громко на весь мир ее говорить – нецелесообразно. И последнее, что хотелось заметить: вопросы, откуда у Боснии, а затем и Хорватии очень быстро появились вооружение и средства для создания армии, которая смогла сражаться с армией Югославии, никто не задавал и не поднимал.

Сначала Запад поддержал тех политиков, кто озвучил идею разделения народа Югославии и самой страны на части. После чего дипломатическая, информационная, финансовая помощь пошла на организацию гражданской войны. Когда и это не помогло, дело дошло до прямой военной агрессии НАТО против Югославии. Важный момент – повторяющаяся ситуация со стрельбой «неизвестных снайперов» является для нас признаком того, что организаторы провокации из ЦРУ и «Ми-6» ставили перед собой не просто цель захвата власти, а обязательно еще и создания внутри страны военного конфликта. Судите сами. Где стреляли «неизвестные снайперы»? Киев, 2014 год. Власть захвачена, гражданская война сделана. Сараево, 1992 год. Результат точно такой же. Стреляли снайперы в Сирии, после начала «арабской весны». Результат – война, тотальное разрушение страны. Обострение международной обстановки – неизбежное и желаемое организаторами следствие их провокации…

Как же не стать «чужими руками»? Точно и ясно понимать стратегические цели развития своей страны и не питать никаких иллюзий относительно моральных качеств тех, с кем придется иметь дело на международной арене. Им нужно доминирование, им нужна гегемония, а никак не равноправие и не «партнерство во имя мира».

В качестве «домашнего задания» нам стоит ознакомиться с действиями нашей страны, когда результаты внешней политики были с большим знаком плюс. Метод «чужих рук» и гибкость политической тактики во имя достижения стратегических целей – вот на что надо обратить внимание. Поскольку перипетии европейской политики в нашей стране среднестатистическому гражданину известны куда лучше, возьмем в качестве примера политику Советского Союза на Дальнем Востоке. За отправную точку примем 1917 год, когда все достижения российской дипломатии прошлых веков фактически сгорели в горниле русской смуты.

Сначала поймем стратегическую цель нового руководства – большевиков. Удержаться у власти – это в начале пути Ленина и его окружения была цель и стратегическая, и тактическая. Победа в Гражданской войне поставила перед большевиками новые задачи. Нужно было искать если не союзников, то тех, кто мог бы проводить в отношении красной России дружественную политику, отказываясь быть инструментом создания конфликтов с Советским Союзом. Угроза исходила не только из Европы. Ведь, как говорил Наполеон Бонапарт, география – это приговор.

Что в этот момент происходило на территории нашего большого восточного соседа – Китая? Там был не меньший хаос, чем в России. Не вдаваясь в детали, требующие отдельной книги, заметим, что в Китае Сунь Ятсен организовал революционное движение под названием Гоминьдан[446]. Которое, однако, более было похоже на некий профсоюз и не имело четко выстроенной идеологии[447]. У членов этой партии, которую с полным правом можно назвать партией китайских националистов, было только три базовых принципа, сформулированные вождем Сунь Ятсеном: «национализм, народовластие, справедливость». Общее желание – сильный и независимый Китай, который в тот момент был разделен на зоны влияния различных региональных баронов (генералов), имеющих каждый свою армию. Ситуация усугублялась тем, что части территории страны были, по сути, колониями западных государств, что придавало Китаю еще больше «лоскутности». СССР пытался налаживать отношения с Китаем, причем с «обеими его правительствами». Но каждый раз, когда СССР и Китай приближались к соглашению, против него выступали западные державы, заявлявшие, что если будет подписан договор с Советским Союзом, то державы «изменят свое отношение» к Китаю[448]. Таким образом, в Москве стало ясно, что «центральное» на тот момент правительство не пойдет на улучшение отношений – значит, необходимо поддержать другую сторону. В 1923 году большевики обещают Сунь Ятсену помощь в объединении страны, вслед за ним прибывают около 100 военных советников. СССР делает ставку на Гоминьдан. А что же китайские коммунисты? Их пока мало, они слабы. Первый коммунистический кружок появился в августе 1920 года в Шанхае, первый съезд партии состоялся 23 июля 1921 года. Для его правильного проведения Ленин направляет в Китай товарища Г. Маринга, голландца по национальности, известного также под фамилией Сневлит[449]. Этот славный сын нидерландского народа встретился с Сунь Ятсеном и приложил массу усилий для соединения усилий революционеров Поднебесной. Помимо компартии Китая, он еще успел создать коммунистическую партию в Индонезии. Основываясь на рекомендациях Сневлита, Москва призывает коммунистов (которых пока считаные десятки!) войти в состав Гоминьдана. Удивительно, но это так: коммунисты, сохраняя свою партийную структуру и принадлежность к КПК, влились в Гоминьдан, приняв об этом решение на втором съезде в августе 1922 года.

В марте 1925 года Сунь Ятсен умирает, а во главе Гоминьдана встает Чан Кайши[450]. Под его руководством в 1926 году военные силы революционеров, вооруженные и подготовленные при помощи русских большевиков, отправляются в так называемый Великий Северный поход. В течение шести месяцев непрерывных боев от власти местных военных правителей были освобождены центральные районы Китая. Не только оружие и офицеров, обучивших его войска, но и деньги на войну Чан Кайши получил от Советского Союза[451]. Любопытно, что любимым полководцем этого китайского лидера был маршал Блюхер. Тот самый, что через 10 лет будет изобличен как японский шпион[452]. Три года (1924–1927 гг.) под псевдонимом «Зой Всеволодович Галин» Блюхер был главным военным советником Чан Кайши[453].