«Положение складывалось ужасное. Адмирал Гамильтон и капитан 2 ранга Брум были вынуждены выполнять приказ, который им обоим совершенно не нравился. Однако они верили, что Адмиралтейство располагает какой-то особой информацией, не известной командирам в море. Именно эта информация вынуждает командование отдавать приказы через голову адмирала на месте событий. Офицеры и матросы кораблей сопровождения вообще ничего не понимали, они не видели причин для подобного решения. А каково было морякам торговых судов, которые увидели, что военные корабли бросают их? И как быть с обязанностью кораблей сопровождения защищать свои транспорты любой ценой? Ведь эта традиция британского флота еще никогда не нарушалась (выделено мной. – Н.С.)»[419].

«PQ-17 был еще одним прекрасным конвоем, который успешно двигался к цели, что бы там ни говорили историки или фантасты от истории, пока не были получены роковые приказания Адмиралтейства. Эти приказы можно было либо исполнить, либо игнорировать. К моему глубочайшему сожалению, я их исполнил… Что получилось бы, если бы приказ рассеяться не был отдан, – не знает никто. Но даже если бы появился «Тирпиц» со своим сопровождением, результат вряд ли бы оказался хуже»[420].

«Этот приказ полностью противоречил основному постулату, который я твердо помнил: самой лучшей формой защиты против любых атак, воздушных, подводных и надводных, является сохранение строя конвоем. Его следует распускать только в случае реальной атаки превосходящих надводных сил»[421].

Никогда и нигде британский флот так себя не вел. Адмирал Нельсон перевернулся в гробу! Не бегал флот Великобритании от противника и не бросал на произвол судьбы беззащитные транспорты. Скажу больше – если бы англичане так себя вели, пугались кораблей противника и бросали своих, они бы никогда не стали величайшей морской державой. Поэтому никакими «традициями» такое предательство объяснить нельзя. Равно как не получится объяснить произошедшее силами противника, как это позже попытался сделать сэр Уинстон Черчилль.

Хочется подчеркнуть, что описание всех тонкостей, всех нюансов произошедшего с конвоем PQ-17 остается за рамками данной книги. Нам важно понять, что британское политическое руководство сознательно, без какой-либо причины погубило людей и материальные ценности. Это значит, что оно вступило в контакт с гитлеровской Германией, что оно предало союзные отношения с СССР. Неудивительно, что, узнав о трагедии преданного конвоя, Сталин произнес: «А знают ли британские моряки, что такое честь»?[422] Согласимся – у Иосифа Виссарионовича было полное право задать этот риторический вопрос. Особенно на фоне того, что сразу стало ясно, что рукотворную трагедию Черчилль попытается использовать как предлог для сворачивания конвоев, а значит, свернуть снабжение и поставки в СССР материалов и боевой техники. Этого нельзя было допустить – летом 1942 года Сталин выпустит знаменитый приказ «Ни шагу назад!». И не потому, что забыл это сделать в 1941 году, а потому, что ситуация на фронте была куда опаснее и призрак военного поражения стал еще более реальным, чем в самом начале войны. Именно поэтому 19 октября 1942 года Сталин писал послу СССР в Англии И. Майскому: «У нас у всех в Москве создается впечатление, что Черчилль держит курс на поражение СССР, чтобы потом сговориться с Германией Гитлера или Брюнинга за счет нашей страны. Без такого предположения трудно объяснить поведение Черчилля по вопросу о втором фронте в Европе, по вопросу о поставках вооружения для СССР, которые прогрессивно сокращаются»[423].

Трагедия PQ-17 – это начало июля 1942 года, сталинское письмо – середина октября. Между ними письма Черчилля «с объяснениями», попытка англичан свернуть конвои, и как итог – приглашение Сталина британскому премьеру прилететь в Москву. Прилет Черчилля. И переговоры, переговоры, переговоры. В результате убежденность Сталина, выраженная в телеграмме И. Майскому, что Черчилль сговаривается с Гитлером. Подчеркну – сговаривается в 1942 году.

Насколько «объяснения» сэра Уинстона о произошедшей рукотворной трагедии конвоя PQ-17 были неубедительными, вы можете судить сами, полностью прочитав переписку двух лидеров, мы же просто передадим ее суть. Все письмо Сталину от 18 июля 1942 года британского премьера может быть сведено к одной фразе: мы не можем сражаться с немцами, потому что понесем потери. И по этой причине, пишет сэр Уинстон, мы вынуждены прекратить отправку конвоев в СССР. Ответное сталинское письмо от 23 июля 1942 года прекрасно помогает понять происходившие тогда события: «Получил Ваше послание от 18 июля… Из послания видно, что, во-первых, Правительство Великобритании отказывается продолжать снабжение Советского Союза военными материалами по северному пути и, во-вторых, несмотря на известное согласованное Англо-Советское коммюнике о принятии неотложных мер по организации второго фронта в 1942 году, Правительство Великобритании откладывает это дело на 1943 год.

Наши военно-морские специалисты считают доводы английских морских специалистов о необходимости прекращения подвоза военных материалов в северные порты СССР несостоятельными. Они убеждены, что при доброй воле и готовности выполнить взятые на себя обязательства подвоз мог бы осуществляться регулярно с большими потерями для немцев. Приказ Английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым. Я, конечно, не считаю, что регулярный подвоз в северные советские порты возможен без риска и потерь. Но в обстановке войны ни одно большое дело не может быть осуществлено без риска и потерь. Вам, конечно, известно, что Советский Союз несет несравненно более серьезные потери. Во всяком случае, я никак не мог предположить, что Правительство Великобритании откажет нам в подвозе военных материалов именно теперь, когда Советский Союз особенно нуждается в подвозе военных материалов в момент серьезного напряжения на советско-германском фронте. Понятно, что подвоз через персидские порты ни в какой мере не окупит той потери, которая будет иметь место при отказе от подвоза северным путем.

Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год. Надеюсь, что Вы не будете в обиде на то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании»[424].