Рёгнвар для начала внимательно изучил лица пришедших.

– Французы? – спросил он.

– Да, а что?

– Там погибли французы.

– Ну да, они как раз ведут следствие, у них приказ.

– Никакого следствия не надо. Сколько раз им все объясняли, когда они вернулись? Ни живые ни мертвые.

Рёгнвар положил на колени окровавленную треску и набрал воздуха в легкие. Потом поспешно взял сигарету, предложенную Адамбергом.

– Говорят, – проворчал он, – что через десять лет на острове позволят дымить только вулканам. Хотят полностью запретить курение. Выпивку тут уже сейчас не достанешь, с руками и ногами оторвут. Ну, за ноги я спокоен. Как будто испокон веков людям не приходилось себя травить, чтобы выжить. Я лично, когда они все тут запретят, просто уеду отсюда. Во Францию, – подмигнул он. – Буду зимой болтать с приятелями на террасе бистро. В любом случае на остров лучше отправляться курильщикам. Тамошнее существо не любит людской дух.

– Расскажи им, Рёгнвар.

– Тут и рассказывать нечего. Дело было тридцать семь лет назад, я был молод и собирался жениться на одной девушке. Она решила меня испытать и сказала, что выйдет за меня, если я сплаваю на Лисий остров и привезу ей осколок теплого камня.

Я, конечно, плевать хотел на все эти байки и недолго думая взял отцовскую лодку. Так вот, чтоб вы знали, там ничего нет, туда даже птицы не залетают. Ничего вообще, ни мха, ни чаек, даже странно. Все было тихо. Но что значит тихо? Такое ощущение, что слышен ветер, но ветра нет. Кажется, кто-то ползет, но зверей нет. Неприятная тишина. Остров тот с гулькин нос. Передняя часть и сразу задняя. Между ушами расположено нечто вроде плато, на нем когда-то один мужик сушил селедку, и все. Он обосновался там, чтобы у него рыбу не крали. Он плохо кончил, но больше я ничего не знаю. Кстати, та девушка, которая устроила мне проверку, тоже. В том году она споткнулась о яйца чистика и упала со скалы.

– Вот и сказке конец?

– Тебя как звать?

– Альмар.

– Так вот, Альмар, дай мне покурить спокойно, доскажу, когда захочу.

Рёгнвар, закрыв глаза, сделал несколько затяжек.

– От теплого камня нельзя было отколоть ни кусочка. Тогда я выбрал плоскую скалу поблизости, не явится же она туда проверять, и вернулся к лодке. Заводя мотор, я вдруг почувствовал дикую боль в левой ноге. Как будто мне кости подожгли. Я заорал, уцепился за борт и, перенеся ногу, рухнул внутрь. Тишина стала уже не такой тихой. Вокруг все ворчало, дышало и даже воняло. Воняло гнилью, воняло смертью. Одной рукой я сжимал ногу, другой держал руль. Я так мчался, что чуть не врезался в причал. Прибежали Дальвин и Трюггви, и началось! Они тут же отвезли меня в больницу Акюрейри, и мне в два счета отхватили ногу. Я проснулся, а ее нет. Там не было даже царапины, вообще ничего. Просто нога вдруг сделалась сине-зеленого цвета и начала гнить, без всякой на то причины. Про меня даже статью в газете написали. Еще час – и я бы отдал концы. Это все афтурганга, он попытался меня убить.

– Что такое афтурганга? – спросил Адамберг.

– Нежить, демон, хозяин острова. Ну, что, хорошая история, Альмар?

– Это не мне, это им.

– Я понял, – сказал Рёгнвар, посмотрев на Адамберга своими чистыми голубыми глазами. Тот протянул ему еще одну сигарету и сам тоже закурил.

– Тебя как звать? – спросил Рёгнвар.

– Адамберг.

– Похоже на местное имя. И ты хочешь на остров?

– Хочу.

– А она не хочет. – Рёгнвар показал на Ретанкур.

– Нет.

– Так почему она туда собирается?

– Приказ, – сказал Адамберг, бессильно разведя руками.

– Как же, приказ. А он, – Рёгнвар показал на Вейренка, – плывет туда потому, что он твой друг.

– Это верно.

– Правда, она хоть и бесится, как касатка, очень вам там пригодится. Говорят, только невиданная сила может победить афтургангу. Или огромная сила духа. Но что-то я особой силы духа тут не чувствую.

Адамберг улыбнулся.

– Нет у тебя никаких приказов, ведь правда?

– Правда.

– Ты сам захотел приехать?

– Да.

– Ну, ты считаешь, что сам захотел приехать. Но на самом деле это он.

– Афтурганга?

– Да. Он позвал тебя издалека.

– Почему?

– Может, что-то хочет тебе поведать. Я откуда знаю, Берг? Но одно точно могу тебе сказать, если тебя вызывает сам афтурганга, лучше подчиниться. Удачи тебе, Берг, не знаю, встретимся ли мы еще.

– В таком случае оставлю тебе сигареты, – сказал Адамберг, положив свою пачку ему на колени, рядом с треской.

После рассказа Рёгнвара они все пребывали в нерешительности, а рыбаки глядели им вслед, словно прощаясь навсегда. Повисшие в воздухе фразы, вопросы, оставшиеся без ответа, пустые разговоры, и так до самого обеда.

– Надо плотно поесть, – сказал наконец Адамберг.

– Ты не уверен, что наша затея удастся? – улыбнулся Вейренк.

– Конечно уверен, раз уж сам афтурганга меня пригласил. Это большая честь. Я даже как-то успокоился.

– Он не преминет выкурить с вами по сигаретке, комиссар, – сказала Ретанкур. – Сядет, весь такой в серой чешуе и с черепом вместо головы, и любезно расскажет, что случилось с той группой. Как он сожрал легионера, как он сожрал мадам Мафоре, как он бы их всех сожрал, если бы туман не рассеялся.

– Из чего следует, что он заказывает туман не больше чем на две недели.

– Этого вполне достаточно.

– Данглар пишет, что сегодня к нему заходил Брюнет, – сказал Адамберг, посмотрев в телефон. – Хотел меня видеть. Срочно.

– И что? – спросил Вейренк.

– Ничего. Данглар ответил, что я в отъезде по семейным обстоятельствам. Но ни с кем другим он говорить не пожелал.

– Данглар не спрашивает, как мы тут?

– Нет. Он ничего о нас знать не хочет. Где проходит полярный круг?

Альмар рассмеялся и замахал руками.

– В супружеской постели, – сказал он.

– Кто?

– Полярный круг. Говорят, один пастор обнаружил однажды, что он проходит по центру его дома, более того, по центру его кровати, что несколько охладило любовный пыл супругов, потому что муж не осмеливался больше столь опрометчиво пересекать эту линию. Смешно, да.

– И где он? Этот дом еще существует?

– Жан-Батист, – сказал Вейренк, – полярный круг смещается каждый год.

– Допустим. И где он?

– Говорят, что тут есть указательный столбик. Вы правда хотите ступить на него?