– Такие деятели встречались, – ответил Мессинг. – Что я могу поделать?

– А войну зачем? Ну предсказал бы… счастливую жизнь, праздник… ну снижение цен, наконец, или там… изобилие какое-нибудь, – жуя, рассуждал Илья Петрович.

– Какое изобилие?

– Как это какое? Ну продуктов изобилие… жратвы всякой… одежды хорошей… да мало ли! Изобилие – вот чего люди ждут. А ты – война… немцы идут…

В дверь постучали, и в комнату заглянула женщина средних лет, миловидная, одетая в простенькое сатиновое платьице:

– Ой, Вольф Григорьевич, простите, вы ужинаете? Я тогда попозже…

– Заходите, Верочка, заходите, – привстал со стула Мессинг. – Хотите чаю?

– Спасибо. Чашечку выпью. – Вера подошла к столу.

Мессинг подвинул ей свой стул, а себе взял табуретку, стоявшую в углу у кровати.

– Что-нибудь случилось, Вера? – наливая чай в чашку, спросил Мессинг.

– Нет, нет, ничего…

– Но я же вижу.

– Да я все думаю… Понимаете, у меня муж на границе служит, под Брестом. Он командир полка. Я все думаю, а вдруг начнется? А нам куда? У меня девочкам пять и семь лет…

– Э-эх, Вера-а! – протянул Илья Петрович, наливая в рюмку водки. – Взрослая женщина… коммунист. Что ты сразу в панику ударилась? Я вот – спокоен и тверд! – он опрокинул рюмку и выдохнул. – И верю в счастливое будущее.

– Ты выпей еще – крепче верить будешь, – усмехнулась Вера.

– И выпью. Пить законом не запрещено. – Илья Петрович налил себе снова.

В дверь опять постучали, и в номер заглянули сразу две головы – мужская и женская.

– Ой, вы ужинаете, Вольф Григорьевич… мы тогда попозже…

– Заходите, заходите. – Мессинг даже обрадовался, вскочил, пошел к двери. – Только вот сидеть не на чем.

– А я сейчас принесу, – сказал мужчина и скрылся. Через минуту он внес в комнату два стула.

Пока рассаживались за небольшим столом, появились еще два артиста, тоже мужчина и женщина. Они сразу пришли со своими стульями.

И скоро стало так тесно, что трудно было вытянуть руку, чтобы взять кусок хлеба. На столе уже стояли не одна бутылка водки, а целых четыре, тут же бутылки с минеральной водой, открытые банки консервов со шпротами, сайрой, колбаса, нарезанная аккуратными кружками, сыр, пучки лука, помидоры – в общем, полное изобилие. Началось шумное веселье, все перебивали друг друга, смеялись, и только Мессинг оставался серьезным. Он молча переводил взгляд с одного человека на другого, словно видел будущее каждого, сидящего здесь, и жалость обжигала его сердце.

– Вера, ну наливай же! Сколько ждать можно?

– Товарищи, салат я собственноручно готовила – пальчики оближете!

– Алина, а ты сегодня здорово пела, честное слово!

– Братцы, а мы когда в Гомель едем? Восьмого или девятого?

– Танюша, минерал очку подай.

– А я новый анекдот услышал…

– Вот за что люблю Илью – он знает новые анекдоты и стихи о советском паспорте, больше абсолютно ничего!

– Мне этого вполне хватает. Ваше здоровье!

– Смотрите, он выпил один! Даже ни с кем не чокнулся – нет, ну какая скотина!

– Вас ждать – водка прокиснет…

– Вольф Григорьевич, что вы так пригорюнились? Да выбросьте вы все из головы, Вольф Григорьевич! Будет война, не будет войны – прорвемся!

И один из мужчин запел с энтузиазмом:

Мы – красные кавалеристы, и про нас

Былинники речистые ведут рассказ!

О том, как в ночи ясные, о том,

как в дни ненастные

Мы гордо, мы смело в бой пойдем!

Последний куплет подхватили все и пели дружным хором. Мессинг глядел на лица, полные вдохновения. Вдруг в дверь резко и властно постучали, она распахнулась, и в комнату вошел военный в шинели с малиновыми петлицами и двумя шпалами, в фуражке тоже с малиновыми петлицами. За спиной майора НКВД маячил еще один военный.

– Гражданин Мессинг кто будет? – оглядев всех, спросил майор.

– Я Мессинг, – поднимаясь из-за стола, ответил Вольф Григорьевич.

– Попрошу вас проследовать с нами.

Артисты подавленно молчали, наблюдая, как Мессинг достал из платяного шкафа черное пальто, шарф и шляпу.. как он медленно оделся и шагнул к двери. У двери Вольф Григорьевич обернулся:

– Прошу вас извинить меня, товарищи. Я скоро вернусь… – и вышел.

Майор вышел за ним и закрыл дверь. По коридору забухали тяжелые шаги. Илья Петрович налил себе водки, выпил и пробормотал:

– Скоро он вернется… оттуда скоро не возвращаются…

– Типун тебе на язык с лошадиную голову! – оборвала его пожилая артистка.

– Я его предупреждал! Я ему говорил! Он же, как ребенок, черт бы его побрал! – выкрикнул Илья Петрович.

– Что вы там предсказывали, а? Кто разрешил, а? Вас же предупреждали, товарищ Мессинг. Вас еще в Москве товарищ Берия предупреждал… – говорил, сидя за столом, начальник НКВД Белоруссии, худощавый, бритый наголо генерал, с короткими «ворошиловскими» усиками. – У нас с Германией пакт о ненападении, вы это знаете? Договор о дружбе и взаимопомощи. А вы какую-то войну предсказываете… сеете панику.. Немцы идут по Белоруссии… по России… по Украине… Это ж додуматься надо! Вы что, не слышали заявление товарища Ворошилова? Если война и случится, она будет вестись на территории противника! Могучая Красная армия стоит на страже мирного и спокойного труда советского народа… А вы мелете черти что… – Генерал вертел в толстых пальцах карандаш и пристально смотрел на Мессинга, сидевшего перед столом на стуле.

– Я не слышал выступления товарища Ворошилова… – сказал Мессинг.

– А надо было слышать! – резко повысил голос генерал. – Газеты читать надо, господин Мессинг! Свалились на мою голову! Если бы не товарищ Берия, я бы вас давно… к стенке поставил! За все ваши предсказания и пророчества!

– Почему вы называете меня господином?

– А как мне еще тебя называть, фокусник чертов!? Ты мне не товарищ! Ты объективно есть враг народа! Который сеет панику среди советских людей! Пораженческие настроения! Который портит международные отношения Советского Союза с дружественной Германией! Полный набор шпионских дел! Провокатор ты, Мессинг, вот кто! Натуральный провокатор!

– Я гражданин Советского Союза, – упрямо сказал Мессинг, – У меня паспорт есть.

– Насрал я на твой паспорт! Гражданин нашелся! Кликуша! Танки он увидел! Это тебя с таким заданием послали? Панику сеять?! Гражданин Советского Союза! Какой ты гражданин? Ты вообще непонятно кто! – И генерал выразительно пристукнул по столу тяжелым кулаком.

И в это время на столе зазвонил белый телефонный аппарат без цифр на диске, только в центре сверкало золотом изображение герба Советского Союза. Генерал поспешно схватил трубку, вскочил и стал другой рукой торопливо застегивать пуговицы на мундире.