— И вы стали «рабом дощечки»? — усмехнулся Карелин.

Петер часто заморгал короткими белесыми ресницами — казалось, он вот-вот заплачет.

— Должен признаться… да.

— Поэтому вы решили заняться бизнесом в России? Чтобы отыскать идола?

— Я не мог сопротивляться его притяжению. Он возникал передо мной — золотой, сияющий, огнекрылый, ослепительный — и манил к себе…

— Там, на дощечке, написано, как он выглядит?

— В том-то и дело, что нет. Я стал одержимым навязчивой идеей увидеть его хотя бы один раз. Пусть даже ценой безумия.

«Да он уже безумен, — подумал Матвей. — Только от одной мысли об идоле. Людям впечатлительным, с неустойчивой психикой лучше не читать никаких древних дощечек».

— Я не знаток язычества на Руси, — признал он. — Разве славяне делали фигурки богов из золота? Вы не путаете их с инками или ацтеками?

— Я-то, может, и спутал бы. Но Аненербе не ошибается, — сказал Бергхольц. — Они неспроста заинтересовались дощечками. Волхвы пришли с востока, как знать, не передавали ли они идола из рук в руки? И каково его происхождение? Подлинное имя Семаргла-Огнебога было настолько свято, что его запрещалось произносить вслух. Использовались различные иносказания, поэтому отыскать достоверную информацию практически невозможно. Я вычислил, где приблизительно могло находиться капище, указанное в пророчестве. И купил недостроенный коттедж. Вот этот! — он повел руками в воздухе. — Я собирался прочесывать здешние места с металлоискателем, но боялся привлечь к себе внимание деревенских жителей.

— Как вы познакомились с Людмилой Троицкой?

— Обыкновенно. По Интернету — она тоже интересовалась Велесовой книгой. Мы обменивались письмами. В какой-то момент назрела необходимость личной встречи, я приехал в Москву, и мы… подружились.

— А с Егором Вишняковым?

Господин Бергхольц пожал плечами.

— Еще проще. Я пробовал играть на бирже, сошелся с Вишняковым, в прошлом году пригласил его в гости в Германию. Мы весело проводили время. Он, как опытный трейдер, давал мне советы, я показывал ему наши достопримечательности. Ему очень понравилась скала Лорелеи, он спрашивал о золоте Нибелунгов… Так и разговорились. Он рассказывал про языческие традиции русских, про русалок. У нас тоже существуют легенды об ундинах — водяных девах, дочерях Рейна. Потом мы разъехались. В следующий мой приезд в Москву, в октябре, он взял на себя роль гида, водил меня по музеям, по концертным залам. Я люблю музыку. Как-то невзначай он упомянул, что его приятель достраивает большой дом в Костромской области, рядом с деревней Сатино.

— Вы говорили с ним о дощечке?

— Нет. Мы не до такой степени сблизились, чтобы обсуждать свои увлечения. Однажды он пригласил меня в клуб, где выступали «Русалки». Я был в восторге!

— Вы узнали в солистке Людмилу?

— Конечно, но не подал виду. Она говорила, что поет в группе девушек и у них есть фольклорная программа, основанная на старинных обрядах. Продюсер запрещает им встречаться с мужчинами. У них даже в контракте оговорено — никакой личной жизни, никакого замужества. Не представляю, как это возможно! — немец смешно воздел руки к потолку. — Хотя на Западе тоже бывает подобное. Я бы ни за что не подписал такой контракт! В общем, мы с Людмилой не афишировали свое знакомство, даже, можно сказать, тщательно скрывали. Между нами нет любви — просто взаимная симпатия и общий интерес. А вот Вишняков увлекся ею как женщиной. Я заметил. У него глаза загорелись…

Астра и бывшая солистка «Русалок» внимательно слушали разговор мужчин.

— Вишняков сразу начал оказывать вам знаки внимания? — спросила у нее Астра.

Блондинка сделала отрицательный жест. Ее движения были плавными и очень выразительными.

— Не сразу… Он приходил на выступления, присылал цветы. Девочки из группы и так мне завидовали, а тут и вовсе обозлились. Фыркали, дулись, перешептывались: подозревали, что у меня тайный роман. А я встречалась с Петером, мы вместе искали идола. Я рассказала ему о Велидаре, о записке и призналась, что иногда слышу голос, но порой не понимаю смысла слов!

— Почему вы доверились господину Бергхольцу?

— Из-за дощечки и кольца. В записке говорится, что мне поможет кольцо, дощечка, дубовые ветки и руны. Дощечка у Петера, а на кольце есть дубовые ветки и руны.

— Вы вообразили, будто Петера вам прислал в помощники сам Велидар?

— А вы считаете, что это невозможно?

— У меня тоже есть кольцо «мертвая голова», — напомнила Астра. — Их десятки по всему миру.

— Но судьба свела меня только с Петером и вами.

— Хотите сказать, меня тоже прислал Велидар?

«Куда я попал? — подумал Матвей. — Они все с приветом! Даже немец. Самое страшное, что я заражаюсь их болезнью!»

— Я должна отыскать идола и вернуть его Велидару, — словно заклинание, произнесла Троицкая. — Не представляю, как это сделать. Надеюсь на провидение.

— Значит, во флигеле и в доме Борецкого вы искали языческого идола?

Господин Бергхольц и Людмила переглянулись.

— Да, — призналась она.

— А почему вы решили, что он находится именно там?

— Об этом можно долго рассказывать, но я не буду вдаваться в подробности. Мы перелопатили археологическую литературу, какую сумели раздобыть, беседовали со специалистами по древнеславянской культуре, просматривали различные документы, архивные данные и выяснили, что указанное в тексте дощечки место тайного капища может находиться в Костромской области, где-то поблизости от деревни Сатино. То есть раньше никакого поселения тут не было, на многие версты простирался густой непроходимый лес… Петер все просчитал, он даже сделал компьютерную модель карты.

— Скрупулезная точность — наша национальная черта, — отозвался немец. — В некоторых источниках упоминается, что в этих лесах после установления христианства скрывались волхвы, — добавил он. — Древнее капище они использовали как убежище, там же хранили свою главную святыню — фигурку Огнебога-Семаргла. Берегли ее как зеницу ока. Идол якобы обладал невероятными свойствами — наделял даром пророчества, способностью укрощать молнии и стихию, мог сделать скудную почву плодородной, стада тучными, а сундуки наполнить золотом. От него зависели урожай, деторождение, благополучие рода и даже защита от вражеских набегов. В полнолуние Семаргл разжигал в мужчинах и женщинах пламя страсти, раздувал ту самую первозданную божественную искру любви, которая сотворила мир. Он испепелял демонов, порожденных Черным Змеем, мраком и смертью, очищал от скверны все сущее. Видеть его дано было только посвященным, волхвам высшей касты. Всем остальным он мог принести как величайшее благо, так и всесокрушающее зло. Если Семаргл гневался, то нивы делались бесплодными, женское чрево — пустым, сердца людей — холодными, а ум — воспаленным.