по комнате, с которой я встречалась в Лондоне? Она и рассказала, что мать Люси в этом пансионате. Это наш последний след – последний шанс добиться для убийцы Люси заслуженного наказания. Полиция, можно сказать, уже опустила руки.

– Но ведь вам сказали больше не лезть в это дело, – неуверенно произнесла Джейн.

– Послушайте, миссис Эйч, – с ухмылкой возразил Джонатан, – что бы мы вообще делали, если бы без конца выполняли чужие распоряжения?

– Да, солдат из тебя вышел бы как из собачьего хвоста сито, – с улыбкой сказал ему Олли.

– И вы, миссис Эйч, – вещал далее Джонатан, не обращая на него внимания, – обязаны нам помочь, особенно теперь, когда мы так близко подобрались к убийце.

– Ты же не хочешь проспорить нашему приятелю пятьдесят фунтов стерлингов, правда? – с улыбкой добавила Нэнси.

– Хм-м… И то верно, – уступила Джейн. – А как вы собираетесь получить свидание с матерью Люси, если, конечно, она на самом деле там?

– Ты можешь назваться ее давней подругой. Ведь ни пансионат, ни полиция в жизни не смогут доказать, что это не так, – ответила ей Нэнси. – К тому же у тебя будут все возможности сходить на рынок и еще раз увидеть твои любимые палатки.

– Я, наверно, сошла с ума, но мне будет так приятно купить этого изумительного индийского чатни.

– Вот за это я и выпью! – сказал Джонатан, поднимая свою кружку.

Они все произнесли тост за «изумительное индийское чатни», чего, кроме Дэдли-Энда, больше не могло произойти нигде.

* * *

Едва на следующий день забрезжило утро, Нэнси встала, чтобы приготовить просто необходимую чашку чая. На улице вновь похолодало, траву на земле сковал слой инея. Нэнси протяжно зевнула – слишком поздно вернулась из паба накануне вечером. Прислонилась к кухонной стойке, ожидая, когда закипит чайник, и в этот момент вспомнила о телефоне, который ночью оставила в гостиной. Она пошла туда, взглянула на экран и очень удивилась, увидев пять пропущенных звонков, три текстовых и одно голосовое сообщение.

Все от Ричарда.

Вернувшись в кухню, Нэнси включила послушать оставленное послание, теряясь в догадках, что у него могло случиться. Весь вечер телефон пролежал у нее в сумке с выключенным звуком, поэтому она не видела его сообщений и не слышала звонков, а потом с трудом доковыляла домой в изрядном подпитии и попросту рухнула в кровать.

– Нэнси, это я. Я очень волнуюсь. Ты не отвечаешь ни на мои звонки, ни на сообщения! А время уже позднее, – в голосе Ричарда слышалась неподдельная тревога. – Прошу тебя, отзовись, с тобой все в порядке? С учетом всего у вас там происходящего я не буду спать до самого утра, не убедившись, что ты в полной безопасности.

Нэнси стало плохо. Поскольку над ними по-прежнему реяло убийство, он наверняка навоображал себе черт знает что. Она тут же ему перезвонила.

Ричард ответил буквально в ту же секунду.

– Нэнси? Ты в порядке?

– У меня все хорошо! Прости, я просто поставила телефон на беззвучку и бросила его в сумку, он там весь вечер пролежал. Мы пошли в паб, и я даже не думала, что…

– Ах в паб? – зло перебил ее он. – Я подъезжаю, еще чуть-чуть, и буду в Дэдли-Энде. Как же я за тебя испугался.

Нэнси не могла прийти в себя от изумления.

– Прости, я не знала. Мы ведь с тобой перед этим поговорили, и я не думала, что ты можешь позвонить опять. Погоди-ка, ты что, едешь сюда?

– Я хотел пожелать тебе доброй ночи, – сердито ответил он, – а когда ты не ответила, очень встревожился. Я на подъезде к деревне. Выходи, нам надо поговорить.

В ту же секунду Ричард резко оборвал связь, а Нэнси осталась стоять, невидящим взором глядя на экран. Да, из-за ее участия в расследовании убийства Люси он мог волноваться за ее благополучие больше обычного, но ехать из Лондона в Котсуолдс, в такую даль, только убедиться, что она в порядке, ей казалось все же чересчур. Тем более что вечером они поговорили, разве этого было мало? Она никак не могла понять, радоваться его поведению или же огорчаться. Нэнси вздохнула, набросила поверх пижамы пальто, открыла дверь и вышла на улицу – в тот самый момент, когда у дома остановилась машина Ричарда.

Она подошла к ней и села на пассажирское сиденье.

– Я правда только утром увидела, что ты звонил – вчера сразу легла спать, как пришла.

Он покачал головой.

– Ты развлекалась в пабе, а я мерил шагами квартиру, рисуя в воображении все мыслимые ужасы, какие только могли с тобой произойти.

– Прости. Но со мной, как видишь, все хорошо. – Она коснулась его руки, и Ричард неохотно посмотрел ей в глаза. – И зачем тебе было так далеко ехать?

– Я волновался за тебя, – ответил он, – мне хочется тебя защитить, особенно когда ты расследуешь это убийство, и я ничего не могу с этим поделать.

Он умолк, сделал глубокий вдох и продолжил:

– Послушай, Нэнси, может, ты все же бросишь это дело? Прямо сейчас, а? Полиция ведь все равно сказала тебе им больше не заниматься. А мне было бы гораздо легче, если бы я знал, что ты держишься от этой истории подальше и тебе ничего не угрожает.

Она убрала руку и ответила:

– Я не могу. Мы с бабушкой и Джонатаном едем в Берли, в пансионат, о котором нам рассказала соседка Люси по квартире.

Ричард с шумом втянул в себя воздух.

– Но почему не предоставить это полиции?

– Они теперь не думают, что к убийству причастна семья, но это ошибка!

– А ты, стало быть, ни с того ни с сего стала разбираться в расследовании преступлений больше полиции, да? – фыркнул он. – Нэнси, очнись! Сначала, когда ты хотела пролить на эту тайну немного света, все выглядело мило, но теперь превратилось в чистой воды глупость. Детка, пусть этим занимаются профессионалы.

– Я тебе не «детка», – вскинулась Нэнси, чувствуя, что ее терпение на исходе.

Ее всегда выводило из себя, когда Ричард звал ее так в прошлом.

– Это уже чересчур! Ты вдруг врываешься обратно в мою жизнь, заявляешь о желании со мной вместе жить, а теперь диктуешь, что мне делать, и бесцеремонно заявляешься сюда только потому, что я не ответила на твои звонки!

На лице Ричарда явственно обозначилось потрясение.

– Ничего я тебе не диктую, просто волнуюсь, вот и все, – сказал он, схватил ее за руку и продолжил: – Нэнси, прошу тебя, неужели ты не видишь, что я тебя люблю? Я люблю тебя. Это чувство никогда меня не покидало.