Однако, к счастью для продюсеров, тех, кому было интересно поучаствовать в съемках, оказалось гораздо больше, чем страдавших манией преследования и считавших, будто их склоняют к чему-то нехорошему.

В январе 1990 года звуковые киносъемочные павильоны компании «Elstree Studios» были полностью забронированы на две недели. Первыми туда пришли декораторы. По мысли Морриса, декоратор должен был знать имя интервьюируемого и в общих чертах понимать, в каких тот отношениях с Хокингом, после чего дизайнер для каждого создаст декорации, в которых будут снимать интервью. Иногда декорации не имели к теме никакого отношения, иногда удавалось угадать, о чем пойдет речь на интервью. Поскольку интервью должны были быть импровизированными, Моррис обычно говорил собеседнику: «Знаете, я не понимаю, с чего начать интервью. Может быть, просто расскажете мне что-нибудь?» У него есть так называемое «правило двух минут»: «Дай человеку две минуты, и он тебе покажет, какой он чокнутый».

Для «Краткой истории времени» за 13 дней в «Elstree» провели свыше 30 интервью в 33 разных декорациях. В числе интервьюируемых были и Деннис Сиама, и доктор Роберт Берман, и Изабель Хокинг, и школьные и студенческие друзья, и сотрудники кафедры прикладной математики и теоретической физики, в том числе Гари Гиббонс. Но главной звездой был, конечно, сам Стивен Хокинг.

Поэтому и самой сложной декорацией в «Elstree» за две недели съемок была реконструкция кабинета Хокинга на кафедре прикладной математики и теоретической физики. Художники не жалели сил, чтобы воссоздать его до мельчайших деталей. Моррис относился к мелочам так внимательно, что Хокинг даже посмеивался: «Не понимаю, зачем было так стараться, ведь почти никто не заметил бы разницы»,[128] – говорил он.

Моррис спросил у Хокинга, почему тот стал поклонником Мэрилин Монро. Хокинг с улыбкой ответил, что когда-то ему очень понравился фильм «В джазе только девушки», и после этого родные и близкие по любому случаю дарили ему сувениры с Мэрилин: Люси и секретарша – плакаты, Тимоти – сумку с портретом Мэрилин, Джейн – полотенце. «Такая вот супермодель Вселенной»,[129] – пошутил он.

Кроме того Моррис настоял на том, чтобы декораторы сделали точную копию кресла Хокинга – вплоть до последней циферки на номерном знаке: он хотел снимать ее в те моменты, когда в реальности оператор не мог поймать нужный ракурс. При помощи макрокиносъемки он получал сверхкрупные планы хромированных деталей и кожаной обивки, которыми заполнял картинку под закадровый голос интервьюируемого. По словам Хикмана, дом, где вырос Хокинг – номер 14 по Хиллсайд-роуд – был воспроизведен до последнего кирпичика.

Самого Хокинга снимали на фоне синего экрана, чтобы потом спроецировать изображение на любой фон по замыслу режиссера. Поначалу продюсеры хотели, чтобы самое важное в фильме Хокинг рассказал сам – через синтезатор голоса. Однако вскоре стало понято, что когда механический голос пускают за кадром, его резковатый тембр вскоре начинает раздражать. Поэтому Моррис передумал, и зритель слышит голос Хокинга, только когда тот действительно говорит в камеру. А съемки на фоне синего экрана обеспечили режиссеру невероятную гибкость. «Я могу поместить Стивена Хокинга туда, где ему уютнее всего – не в реальную обстановку, а в мир воображения»,[130] – говорил Моррис.

А вот чего зритель не видит – так это астронавтов, падающих в черную дыру, и прочих научно-популярных штампов. Как подчеркивает Хикман: «Черную дыру все равно никто не видел, насколько мы знаем, это объекты чисто теоретические. А тема этого фильма – воображаемые миры».

Трехмиллионный бюджет позволил Хикману, Фридману и Моррису привлечь лучших профессионалов в отрасли – декораторов, осветителей, операторов, звукорежиссеров, так что техническая сторона была на высоте. Специалисты по фонам, отвечавшие за воплощение идей Морриса на экране, обладали безупречными рекомендациями и совокупным опытом работы в десятке с лишним голливудских шедевров, в числе которых были «Эдвард Руки-Ножницы», «Бэтмен-II», «Американский жиголо» и «Дикие сердцем». Писать саунд-трек поручили американскому композитору Филипу Глассу, чья сложная полиритмическая электронная музыка идеально дополняла визуальную акробатику Морриса.

Хикман говорит, что на самом деле фильм о Боге и времени, а уже во вторую очередь о научных исследованиях и болезни Хокинга:

Когда Хокинга вызывали на съемки, он приезжал на студию «Elstree» с командой сиделок и медсестер в особо оборудованном «фольксвагене», который приобрел вскоре после того, как получил премию Вольфа и ее денежную часть. С его появлением съемочная группа и техники почтительно умолкали. Хокинг, несмотря на немощь, производит впечатление человека очень сильного, что часто становится неожиданностью при первой встрече. Он проводил в своем кресле долгие часы под софитами, безмятежно наблюдая суету вокруг, даже когда камера наезжала для крупного плана или гримеры в перерывах румянили ему щеки.

Съемки «Краткой истории времени» были завершены весной 1990 года, однако стиль работы Морриса предполагает интенсивную работу и на этапе редактирования. Это заняло остаток 1990 и начало 1991 года, а в кинотеатры Америки и Европы фильм попал весной 1992 года. По мысли продюсеров, фильм сначала показывали в небольшом количестве кинотеатров в течение недолгого времени, а потом его получали в свое распоряжение телекомпании-спонсоры – NBC в Америке, «Tokyo Broadcasting» в Японии и «Четвертый канал» в Великобритании, – которые и транслировали его по национальному телевидению. Затем фильм продали другим телекомпаниям, а в конце концов он должен был поступить в магазины на видеокассетах.

* * *

Весной 1990 года, пока фильм проходил этап редактирования, произошло немыслимое. В британских газетах появились шокирующие заголовки: печально, но факт – Стивен и Джейн Хокинг после двадцати пяти лет семейной жизни решили расстаться.

На самом деле отчуждение между супругами нарастало уже много лет. Карьера Хокинга достигала все новых вершин славы и успеха, премии, медали и почетные звания со всех концов Земли сыпались на него дождем, а Джейн погружалась в бездну одиночества. Она уже гораздо реже сопровождала Стивена в заграничных поездках, да и уход за мужем перестал быть ее обязанностью, и она переключилась на собственные интересы – на свой сад, свою работу, свои книги и все более активное участие в выступлениях одного из лучших кембриджских хоров.