таким детям, ведь впереди их ждет совершенно другая жизнь, и этого не изменить. Но сейчас не об этом… Я хотела задать вам один вопрос… Возможно, он покажется странным… Если так, то вы можете не отвечать на него.

Я даже немного заволновалась. Что она ходит вокруг да около?

- Хорошо. Если у меня не будет ответа на ваш вопрос, я просто промолчу.

- Вы помните времена Советского Союза? – госпожа Эристави пристально смотрела на меня, а ее пальцы, сжимающие платок, почему-то дрожали.

- Нет… я родилась после того, как он распался, - я пожала плечами. – Но слышала об отрезке этого времени много хорошего. От бабушки, от мамы…

Стоп! Мое сердце бешено заколотилось. Что? Что-о-о?!

- Господи… я так и думала! Так и думала! – госпожа Эристави откинулась на спинку сидения, побледнев так, что я даже испугалась за ее состояние.

- Откуда вы знаете о Советском Союзе?! – прошептала я, поглядывая на детей, но они были заняты созерцанием того, что происходило за окошком экипажа.

- Я родилась в тысячу девятьсот шестьдесят девятом году в Магнитогорске, - волнуясь, ответила женщина. – Работала учителем русского языка и литературы…

Это было невероятно! Просто взрыв мозга! Встретить человека из своего мира здесь! Да еще кого! У меня не было слов… я не знала, как реагировать на такое…

- Но как вы здесь оказались и когда? – наконец, выдавила из себя я, стараясь держаться спокойно, чтобы не привлекать внимание детей.

- Очень давно… - усмехнулась госпожа Эристави и шепнула: – Я попала в тело молодой княжны, прямо в ее первую брачную ночь…

- О-о-о… - я изумленно взглянула на нее. – Расскажите мне свою историю?

- Мы должны встретиться и поговорить в каком-нибудь тихом спокойном месте, - женщина мягко улыбнулась. – Без лишних ушей. Давайте завтра?

- Да, конечно! – я жаждала подробностей. Мне хотелось прикоснуться к этой тайне. Что, если госпожа Эристави знает какие-то нюансы? Знает, как и почему происходит столь странное перемещение душ? – Я буду ждать.

Когда экипаж подъехал к парикмахерской, и дети вышли на улицу, бабуля князя взяла меня за руку и сказала:

- Дорогая, я всегда помогу вам, но и вы должны понимать, что в некоторых вопросах я бессильна. Нам нужно смириться с уготованной для нас судьбой.

- Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, - грустно улыбнулась я. – И можете мне поверить, что никаких видов на вашего внука я не имею.

- Как бы мне хотелось, чтобы все было иначе… - она вдруг обняла меня. – Девочка моя… увы, мы должны быть благоразумны. Ну, не будем, не будем сейчас об этом. Поговорим обо всем завтра.

Госпожа Эристави уехала, а я вошла в калитку, задумчиво глядя себе под ноги. Вот так дела…

- Еленочка Федоровна! Там вас какой-то важный барин ожидает! – Прошка подскочил ко мне так неожиданно, что я чуть не упала.

- Господи, Прохор! Ты меня заикой оставишь!

- Я ж не виноват, что вы в глазья туману напустили… - обиженно протянул мальчишка, но потом опять затрещал, часто моргая длинными ресницами: - Он толстый, красномордый, губища аки вареники Евдокии… ну, знаете, те, что с картохой да салом пережаренные…

- Прошка! – воскликнула я, прерывая его диетические мечтания.

- Барон! Представляете? Лапин Григорий Алексеевич! Во! – выпалил мальчишка и я похолодела. Лапин?! Жених Оленьки?!

- Ты не слышал чего ему надо? – я шагнула за куст сирени, чтобы меня не было видно из окна.

- Он что-то Тимофею Яковлевичу о земле толковал, - ответил Прошка. – Мол, заплачу, не обижу… А дядюшка ему, мол, не могу решать, ибо отписано ужо все моей родственнице по закладной!

Ффух… Значит не по мою душу… Но легче от этого не становилось. Как я покажусь ему на глаза?!

- Прохор, помнишь, где коробка с румянами лежит? – шепнула я. – Те, которые мы по негодности убрали?

- Ага! А зачем они вам? Вы и так красивая… - Прошка скривился. – Они же старые, вы сами сказали. Воняют.

- Неси. Не нужно, чтобы барон этот узнал меня, понимаешь? – я не знала, как объяснить ему свое нежелание появляться перед Лапиным в первозданном виде. – Еще муж мой жив был, так он приставать удумал. Еле отбилась. А сейчас увидит, что я овдовела, и снова начнет.

- Да вы что? – парнишка насупился. – Ишь ты… как губищу-то баронскую раскатал… Сейчас все принесу, Еленочка Федоровна! У-у-у-у, гад какой… Бесстыдник!

- И дядюшке шепни! – предупредила я.

- Хорошо!

Он помчался выполнять мое поручение, а я, мелкими перебежками добралась до дома, где меня уже ожидали испуганные слуги. Савелий с Акулиной сидели на кухне и, когда хлопнула дверь, бросились кто куда.

- Да это я! Я! Успокойтесь! – я задвинула засов и сказала. – Никому из дома не высовываться. И ничего не бояться. Акулинка, за мной.

Мы поднялись на второй этаж, и я объяснила ей, что требуется.

- А может, просто сказать ему, что вас не будет сегодня? – Акулинка закусила губу. – Авось уедет, а?

- И завтра снова приедет. Нет, Лапин явился не за мной. Похоже ему земли нужны. Сразу от него отделаться нужно!

Из своей комнаты выглянула Прасковья и сказала:

- Правильно Елена Федоровна говорит, вот только одной краски мало будет. Формы нужны.

- Где ж их взять, формы-то? – всплеснула руками Акулина. – Что Господь дал… Селедку в белорыбицу не превратить…

- Дык пусть в свои шаровары мудреные подложит чего… - предложила Прасковья. – Да и в пазуху можно.

- Принес! – в дверях появился запыхавшийся Прошка. – Нате, Еленочка Федоровна, мажьтесь! Тимофею Яковлевичу сказал, он теперича гостя разговорами да наливкой развлекает!

Итак, пришло время чудесного превращения, от которого зависело мое будущее. Но я не переживала. Десять минут, и меня даже домочадцы не узнают, не то что барон Лапин…

Я натянула шаровары, увеличила себе зад с помощью тряпья, в декольте засунула несколько льняных полотенец, скрученных в тугие валики. Волосы прикрыла чалмой, соорудив ее из легкого шарфа и броши, найденной в шкатулке Минодоры. Напудрив лицо, начернив брови, я нанесла румяна и, посмотрев на себя в зеркало, ужаснулась.

- Матерь Божья…

Из него смотрело нечто отдаленно похожее на меня. Эдакая эфиопская царица с пышным бюстом. Казалось, что