– Значит, через пятнадцать часов, а может, и намного раньше, поскольку мы не учитываем внутренние деформации, Марглот развалится на куски. Причем начнется все на экваторе, а мы находимся…

– …как раз над ним. Не очень удачное место во время фейерверка.

Дари наблюдала за дисплеем, который давал обзор того, что творилось внизу.

– Фейерверк начнется гораздо раньше, – заметила она. – Вернее, он уже начинается. Посмотрите вперед. – Они приближались к ночной стороне планеты. Темнота впереди озарялась мощными оранжевыми вспышками. – Это вулканы и потоки лавы.

– Да, пожалуй, отсюда стоит убраться поскорее, – спокойно проговорил Ненда. В этот момент прямо перед кораблем вверх выстрелил длинный язык пламени. Вслед за ним пронеслась раскаленная докрасна каменная глыба раз в десять больше корабля.

– Пожалуй, – согласился Ханс Ребка. Они разговаривали так тихо, что слышать их могла одна Дари. – Деформация планеты зашла довольно далеко, и скоро станет еще хуже. Район экватора – совсем не то место, где нам стоит находиться.

– Ясно, сваливаем. – Ненда обернулся и прокричал: – Держитесь крепче! Включаю орбитальные двигатели.

Луис что-то повернул на пульте, и Дари ощутила мощный рывок вверх. Корабль затрясся в конвульсиях. Дари отчаянно цеплялась за стойку, стараясь устоять на ногах.

– Остатки снега и льда в камерах сгорания! – Ребка упал на колени позади кресла Луиса. – Двигателям это не нравится.

– Мне тоже. Ничего, через пару минут все выкипит. Продолжая обнимать стойку, Дари взглянула на дисплей.

Поверхность Марглота стремительно удалялась. Тряска постепенно прекратилась. Неужели они все-таки спасутся?

– Ну вот, если не будет никаких сюрпризов, – продолжал Ненда, – можно считать, что мы выбрались. Движемся к орбите. Операция прошла легче, чем я думал. Наберем скорость, выйдем из плоскости экватора и будем смотреть на представление сверху – так оно безопаснее.

Корабль теперь поднимался быстрее, и Дари могла наблюдать значительную часть планеты. Полоса вулканической активности, протянувшаяся вдоль экватора, быстро расширялась. Раскаленные скалы размером с дом выбрасывались из разверзшейся земли уже целыми залпами. Попади одна из них в корабль и…

С кормы, держась за стену, приковылял Джулиан Грейвс.

– Как наши дела? В последний раз корабль так затрясся, что я уже решил: все кончено.

– Нормально. Подумаешь, потрясло немножко. Труднее было набрать скорость. Мы это сделали, а остальное – ерунда.

– Почему бы нам тогда не отправиться прямо к Бозе-узлу?

– Опасно. Узел находится слишком близко к экваториальной плоскости. Надо подождать, пока раскрутка планеты закончится, а потом уже идти в узел.

– Очень хорошо, я полностью полагаюсь на вас, капитан. Пойду передам это остальным. Каждый стоит на своем посту, хотя все очень волнуются.

– Скажите им, что худшее позади. Пусть сидят тихо и радуются жизни.

Пошатываясь, Грейвс отправился в обратный путь.

– Это была ложь. – Опершись на кресло Луиса, Ребка снова поднялся на ноги.

– Не совсем. Мы и в самом деле набрали скорость, и теперь поднимаемся на полярную орбиту.

– Ты меня понял. Идти к Бозе-узлу не опасно. До него полмиллиона километров, и он вовсе не в экваториальной плоскости.

– Может, и так… Пойдешь к Грейвсу доносить? – Нет.

– Я так и думал. Ты такой же любопытный, как и я. Не каждый день удается увидеть, как целая планета разваливается на куски. А вот с какой стати это случилось, я бы хотел знать…

– Есть одно предположение… – Ребка повернулся к Дари. – Помнишь, что сказал Хранитель Пути насчет центра Марглота? Правда, мы тогда еще не знали, что это Марглот.

Дари казалось, будто тот разговор произошел много лет назад.

– Что-то насчет вихря?

– Вот именно. Он использовался, чтобы менять скорость вращения планеты. Именно это сейчас и происходит. И вопрос в том, когда процесс закончится? И что в конце концов останется от Марглота?

– Мне наплевать, что с ним будет. Интересно, конечно, посмотреть, как тут все летит кувырком. – Луис развернул кресло в сторону Ханса и Дари. – Только дело в другом. Я ни за что не поверю, что все само устроилось для нашего удобства. Марглот начал ускоряться в тот момент, когда нам это понадобилось. С какой стати?

Дари показалось, будто Луис и не ждет ответа, но Ребка неожиданно кивнул.

– Да уж, природа вряд ли благоволит к нам, и это не случайное совпадение. Я думаю, что нашим спасением мы обязаны Бену Блешу.

– Так он же замерз насмерть на Марглоте!

– Не думаю. Скорее всего он вернулся на Ледяной мир. Нашел тот самый обратный путь, который нам обещал Хранитель. А теперь сидит там и управляет Марглотом.

– Значит, это он спас наши шкуры? Жаль, что не удастся сказать ему спасибо. Так ты серьезно думаешь, что Бен к этому причастен? – Ненда показал на экран. – Ничего себе!

Марглот на экране выглядел как приплюснутый эллипсоид. Сверху и снизу еще сохранились белые снежные шапки, но вдоль всего экватора проходил широкий красный пояс, испещренный желтоватыми огненными выбросами. Вокруг планеты образовалось кольцо из раскаленных обломков коры, извергнутых вулканами.

Члены экспедиции начали потихоньку подтягиваться к пульту управления. Они молча наблюдали, как красная полоса росла и разбухала, разгораясь все ярче и ярче. Марглот на глазах менял форму, разрываемый центробежными силами.

– И чем же, интересно, это закончится? – пробормотал Ханс Ребка. – Он что, превратится в блин?

Капитан ни к кому конкретно не обращался, но В.К. Талли охотно поддержал разговор.

– Нет. Тело, образованное силами гравитации, принимает форму эллипсоида лишь при не очень больших скоростях вращения. Когда скорость превышает некий предел, неустойчивость начинает расти экспоненциально, и объект разрушается. В случае Марглота этот предел будет достигнут очень скоро.

– Уже все, смотрите! – Луис увеличил яркость дисплея.

Планета менялась на глазах. Эллипсоид расплылся, превратившись в толстый диск, центр которого испускал яркое белое сияние. От центра к периферии шли волны сжатия и разрежения, переливаясь оранжевым цветом. Теперь Марглот представлял собой сгусток расплавленного вещества, потоки которого текли от бывших полюсов к экватору, а затем выбрасывались в космос. В центре медленно расцветал ослепительно яркий голубой цветок – ионизованный газ с температурой в десятки тысяч градусов.

И это было не все. Среди голубого сияния внезапно появился и начал расти странный черный сгусток, поверхность которого бурлила и переливалась. Постепенно он превратился в столб абсолютной непроницаемой черноты, затмевающей звезды. А потом исчез.