– Не видела я ее. Правда. Отпусти.

– Не видела так не видела, – произнес Глен будничным голосом, отпустил ее и встал со стула. – Она у тебя появится. Ты позвонишь по этому телефону… Не позвонишь, пожалеешь, что родилась на свет. Я тебя и в Москве, и в Бразилии найду. Сперва серной кислотой вымою, а потом отрежу голову. Понятно, красотка?

– Ты чего так озверел?

– Я тебе сказал. Ты запомнила.

Он ушел, а Татьяна долго не могла прийти в себя. Тенгиз отпаивал ее чаем, приговаривая:

– Во беспредельщики! Во сволочи!

В два часа позвонили из офиса фирмы «Верблюд» и попросили на ночь девочку. Напарницу Татьяны увезли. В три ночи позвонила Карина.

– Мне нужно тебя видеть. – По голосу можно было определить, что она на грани срыва. – Необходимо. Прямо сейчас.

– Ладно.

Они обговорили место. Татьяна надела пальто, шапку.

– Ты куда? – удивился Терентий.

– Нужно на пару часов.

– А работать кому?

– Какая сейчас работа? Время прошло. Звонков нет.

– Ладно, иди.

Татьяна села в свой старенький «жигуль», который приобрела по случаю и вполне приспособилась чинить сама, а если не получалось – торговалась с ремонтниками в автосервисах. Машина была очень кстати.

Памятник Маяковскому установили в городе в знак того, что великий поэт несколько раз бывал здесь. Площадь, на которой он стоял, в три часа ночи была совершенно пуста.

– Трепачка, – вздохнула Татьяна и прибавила в адрес подруги парочку более крепких словечек. Карина обещала уже ждать, но ее не было.

Карина появилась из подъезда, загнанно озираясь. Пробежала через площадь. Упала на сиденье.

– Ты чумная какая-то, – сказала Татьяна.

– Ох… – Она не выдержала и разрыдалась, вцепившись в плечи подруги, как за спасательный круг.

– Успокойся, дуреха, не плачь. – Татьяна гладила ее по голове, сдерживаясь, чтобы не расплакаться самой. – Ладно, ладно, успокойся, а то в городе наводнение будет.

Через некоторое время Карина пришла в себя:

– Он убьет меня.

– Глен?

– Да.

– Брось. Они на словах все крутые, – неуверенно возразила Таня.

– Убьет. Он убийца. Я бы тебе такое могла рассказать… – Она опять заплакала, и потребовалось еще несколько минут, чтобы привести ее в себя.

– Я ударила его бутылкой. И ушла. Он меня убьет. Я знаю… Татьяночка, помоги мне. Мне больше никто не поможет. Посоветуй хоть что-то.

– Уезжай.

– Куда? На какие деньги? Как?

Татьяна задумалась, потом пошарила в сумочке и вытащила ключ.

– Люся все в дурдоме лечится, я присматриваю за ее дачей. Недалеко от города. Поживешь там несколько дней, а потом решим.

– Танюша, если бы не ты… Я никогда не забуду!.. Спасибо. – Карина вновь разрыдалась.

Таня вздохнула, тоже смахнула слезу, размазала тушь по щеке, не заметив этого.

Отвезя Карину на дачу, Татьяна возвращаться в офис не стала – все равно под утро работы никакой. Да и не в таком она настроении, чтобы обслуживать всех этих клиентов. Она приехала к себе на квартиру, которую снимала уже три года. Она не находила себе места, металась по комнате, выпила джина с тоником… Перед глазами стояла картина – от выплеснутой в лицо кислоты кожа съеживается, сползает, обнажая череп. Лицо, ее красивое лицо, которое она так лелеяла, превращается в жуткое кровавое месиво…

– Ну их всех к… матери, чтоб у них!.. – забористо выругалась Татьяна. С размаху плюхнулась на диван и потянулась к телефону…

* * *

Люсина дача представляла собой дощатый продувной трехкомнатный дом, жалобно стонавший под порывами ветра. Большая чугунная печка не позволяла, однако, замерзнуть здесь окончательно.

Сколько Карина просидела, закутавшись в два одеяла и подбрасывая поленья в печку, она и сама не знала. Часы стояли. Кусочек неба, очерченный окном, начинал светлеть. На пороге стоял новый день, который не сулил ничего хорошего. Карине казалось, что она попала в тупик, что ей перекрыли все выходы, что эта мрачная дача – некое преддверие ада, что мороз, отчаянье, безысходность взяли ее в плен и ничего никогда не изменится к лучшему.

Дача имела удобства, соответствующие дизайну. Путь к ветхому, с обледеневшими ступеньками туалету лежал через глубокие, покрытые настом сугробы, петлял между штабелем дров, какими-то чахлыми кустиками и крохотным сарайчиком. От дома он не был виден… Что и спасло Карину.

Выходя из сего заведения, она направилась было к дому – и застыла как вкопанная. На фоне светлеющего неба и сугробов чернел силуэт мужчины, который пытался проникнуть в дом. Карина узнала его сразу. Это был Глен.

Потом она бежала по сугробам, выбралась из дачного поселка в лесок – вся в снегу, с расцарапанными ветками руками и лицом. Она ничего не соображала, только шла и шла вперед, подальше от этого места. Подальше от Глена. Наконец она выдохлась и присела под ель, как девочка из сказки «Морозко».

– Вот дрянь! – Она поняла, от кого Глен узнал, где она. – А еще подруга…

Она поднялась, зло пнула ствол дерева, сверху посыпался снег, попал за шиворот. Карина заплакала. Она была вконец измучена, окоченела, не ощущала рук – рукавицы она потеряла где-то по дороге, не додумавшись натянуть их. Она побрела дальше. Шла, ничего не соображая. Она слышала какой-то вой, продиравший до печенок. Волки? Нет, слишком близко город. Говорят, бездомные собаки сбиваются в стаи и представляют опасность для людей… На проселочной дороге ее вроде бы кто-то окликнул, но она даже не обернулась. Потом она выбралась на шоссе. Потом – рев мотора, визг тормозов, удар…

Смерть? Не похоже. Она была жива и лежала, прижав щеку к холодному асфальту. Ей не хотелось вставать, двигаться, опять идти неизвестно куда, проваливаясь в снег, мерзнуть. Ей хотелось вот так и лежать. Ей хотелось умереть…

– Трах-тарарах, мать твою, деда и бабку! – кричал склонившийся над ней мужчина, пытаясь ее поднять.

– Не суетись. Жива она. И почти не пострадала. Мы лишь задели ее. Даже сознания не потеряла. – Второй мужчина нагнулся над Кариной. – Перепугалась.

Они подняли Карину на ноги, довели до синего «БМВ» и усадили на сиденье. Водитель включил свет.

– Знакомое лицо… Ба, да это подруга Глена. Здравствуй, голубушка.

* * *

– Ну, чтоб сгинул подлый враг! – Норгулин поднял стакан. Это был четвертый тост. «За тех, кто в МУРе», «за друзей в Чечне», «за погибших» уже пили.

Повод, чтобы собраться в служебном кабинете и «оприходовать» пару бутылок, выдался хороший. Окончание такой операции грех было не отметить. Тем более что ребята из Москвы – сотрудники управления по оргпреступности МВД России – были не дураки выпить, они могли дать фору кому угодно.