– Ну так же нельзя… – начал было Гусявин, но Снайпер прервал его:

– Валить так валить. Не спорь, Слава. Надо искать. Только где?

– Она или у матери, – сказал Гусявин, – или у подруг, или шатается по городу. Или собирается линять из города, а может, уже и уехала. Конечно, если не сидит уже в ментхаузе и не строчит донос. Нужно обойти всех ее знакомых и родственников, выставить быков на автобусном, железнодорожном вокзалах и в аэропорту.

– Откуда ее быки знают? – осведомился Глен.

– Ты опишешь. Только нужно предупредить, чтобы быки сами ничего не делали. С них станется. Пусть звонят. Кто-то должен быть на связи.

Советы Гусявина всегда отличались четкостью и дельностью.

– Поднимаем всех на ноги, – скомандовал Глен. – Все же, Сявый, кое-что у тебя в голове имеется.

– Не забудь быкам сказать, чтобы без оружия были. У этих даунов хватит ума прикандехать на вокзал со стволами.

Когда все было организовано, Глен с Йошкой и Снайпером отправились по адресам. Дома у Карины они вытряхнули ее мать из постели, где та забавлялась с молодым любовником. Она стала клясться, что дочь не видела давным-давно, – что очень походило на истину.

– Она с «бабочками» из «Дитя ночи» водилась, – сказал Глен, усаживаясь в машину.

– Давай туда, – бросил Снайпер.

* * *

…В офисе фирмы «Дитя ночи» скучали две проститутки, двое охранников и директор. С заказами сегодня было туго. Азербайджанцы заказали девочку в гостиницу у рынка. Проститутки Кавказ не любят. Джигиты могут заплатить за час, а продержать всю ночь, могут не заплатить, могут, наоборот, заплатить щедро, но за это предаться извращениям на грани садизма. В «Дитя ночи» пользовался успехом такой анекдот. Приходит мужчина в публичный дом и говорит: «Плачу тысячу долларов, но прошу учесть, что я садист». Никто не согласился, только одна проститутка, особо нуждавшаяся, плюнула и пошла к нему. Утром вышла злая, избитая, говорит: «Бил, пока на доллар не согласилась»… Такие издержки встречаются и в жизни вообще.

Шел первый час ночи. Татьяна Полунина листала учебник английского языка. Она твердо решила поработать еще годик, потом найти какого-нибудь «гамбургера» (так называют иностранцев), выскочить за него замуж и свалить отсюда навсегда. Девка она красивая, с восточным темпераментом, проблемы с тем, чтобы подцепить какого-нибудь дурика, не будет. Все газеты полны объявлений. «Бизнесмен из США ищет нежную любящую русскую жену 18–25 лет. Присылайте фото». Главное, закрепиться за бугром, а там можно кого и по вкусу найти… Несколько раз Татьяна находила подходящие варианты, вкладывала в конверты свои лучшие фото, но в последний момент что-то удерживало ее. Конечно, проституцией она не собиралась заниматься всю жизнь. Ей не слишком нравилось лежать под всяким животным, готовым заплатить деньги, и удовлетворять самые прихотливые его желания. Татьяна была достаточно умна, чтобы не только мечтать о лучшем, но с полным основанием рассчитывать на него. И все-таки в ее работе было что-то, помимо денег, что притягивало, сковывало цепями. Она не объяснила бы этого себе и сама, но развязаться со всем и просто уйти не могла.

В полпервого в дверь позвонили.

– Кому не спится в ночь глухую? – с некоторой обеспокоенностью произнес Тенгиз, подрабатывающий здесь охранником, а в основное время студент медицинского института.

Могли быть свои, вернувшиеся от азербайджанцев. Или сотрудники отдела УВД по борьбе со сводничеством и всякого рода притонами. Из местных милиционеров в последний раз приходил замначальника отделения, в его папке была пачка компрматериалов, и означало сие, что деньги, полученные им в прошлый раз, все вышли. Могли появиться бандиты, решившие «взять банк», но это маловероятно – все эротические фирмы находятся под крепкой «крышей», и в них обычно никто не ломится. Но какие-нибудь «дикие» могли залететь. На всякий случай Тенгиз взял резиновую дубинку, а второй охранник, по имени Терентий, прихватил железный прут. Вооружившись, они встали по обе стороны двери.

– Кто? – спросил Терентий.

– Свои.

– Ваши в овраге лошадь доедают.

– От Насруллы с посылочкой. Открывай, просил кой-чего передать.

Тенгиз приоткрыл дверь, чья-то сильная рука схватила его за галстук, и в лоб уперся ствол «макарова».

В офис ворвались Глен, Снайпер и Йошка. У Глена был его любимый пистолет с глушителем.

– Вам чего? – осведомился Тенгиз и получил удар ботинком под коленную чашечку.

– Ух, больно… У нас выручки еще нет, зря пришли.

– Ты чего, не узнал? – удивился Глен.

Тут Тенгиз действительно узнал бандита, под «крышей» которого находится сам Насрулла и Магомед.

– Где Нинка и Татьяна?

– Нинка выходная. – Тенгиз массировал ногу, прислонившись к письменному столу. – Татьяна в той комнате.

Глен прошел в соседнюю комнату.

– Привет, красавица.

– Привет. – Татьяна испуганно посмотрела на Глена и Цыгана с пистолетами. – Вы на войну собрались?

– Ха, – Йошка взмахнул пистолетом. – Это заменитель одного моего органа. Хочешь проверить?

– В другой раз.

Если не считать братьев Азизовых, милиции и черных, Татьяна боялась бандитов. Это тебе не иностранцы, приторные или пресные, но неизменно вежливые. Среди бандитов половина отпетых подонков, психов и скотов. Немало Татьяне пришлось пообщаться с ними. Многие были обычными заказчиками, но бывало, девушек вызывали на «субботник», то есть на бесплатное обслуживание «крыши». Как правило, это означало, что в комнате будет какая-нибудь пьяная, вонючая, татуированная скотина или же надушенный одеколоном, с потными лапами и срывающимся дыханием подонок из государственной или коммерческой организации, с которыми надо навести мосты. Ни у кого из этих клиентов не было даже мысли – если не заплатить, то дать хотя бы какой-нибудь сувенир. Вернуться с «субботника» не с разбитой физиономией уже считалось счастьем. И из всех бандитов, которых Таня видела, самым худшим был Глен.

– Где Карина? – отрывисто бросил Глен.

– Тебе лучше знать. Я же с ней не живу.

– Это еще вопрос. Вы бы мило смотрелись, две лесбиянки.

– В жизни не увлекалась подобным.

– Мне срочно нужна Карина. Она здесь не возникала?

– Нет.

– Ты не врешь? – Глен уселся напротив нее. – А может, врешь? – Он хлестнул ее ладонью по щеке.

– Не вру! – воскликнула Татьяна, хватаясь рукой за щеку. К пощечинам за свою жизнь она привыкла, но они не доставляли ей удовольствия.

– Врешь! – Он хлестнул ее другой рукой.

– Не вру!

– Врешь! – Глен рывком разорвал на ней платье и провел острым как нож ногтем по груди, оставляя красную полосу. – Врешь! – Он дернул ее за волосы. – Еще как врешь! – Он притянул ее к себе и уставился на нее немигающими глазами.