Период с 17 по 19 июля стал временем постепенного замедления наступления не только на Хотынец и Карачев, но и в районе Болхова. Части 5-го танкового и 8-го гвардейского стрелкового корпусов были остановлены в 10 км юго-западнее города подошедшими сюда из состава 9-й армии 9-й танковой и 10-й моторизованной дивизиями. Потери в танковых и пехотных частях 11-й гвардейской армии были велики. В 5-м танковом корпусе к исходу 18 июля оставалось всего 10 исправных танков. Кроме того, танкистам пришлось самим отбивать массированные атаки немецких танков, в которых, по советским оценкам, принимало участие до 100 машин. Находясь временами в полуокружении, части корпуса постоянно подвергались ожесточенным налетам бомбардировщиков.

Впрочем, показания пленных свидетельствовали, что немецкие войска тоже находятся на грани истощения. Так, захваченный 23 июля танкист на допросе показал, что 18-я и 20-я танковые дивизии из-за больших потерь были объединены в одну и подчинены командиру 18-й танковой дивизии, которая понесла тяжелые потери, составлявшие 65–70 % боевой техники. В ротах оставалось по 40–45 человек, а танковый полк насчитывал всего около 30 танков[239].

Существенную поддержку наземным войскам в сложившихся условиях продолжали оказывать экипажи штурмовой авиации. Часто только благодаря поддержке с воздуха удавалось нанести противнику значительные потери. Примерами таких эффективных ударов могут служить действия пилотов 224-й шад. 21 июля ее экипажи совершили 83 самолето-вылета, израсходовав в общей сложности 4835 ПТАБ, 75 ФАБ-50 по танкам противника. При этом авиаторы доложили об уничтожении 56 танков и 128 автомобилей. Особенно отличилась группа 565-го шап старшего лейтенанта Червоноокого, которая, получив с КП 5-го танкового корпуса команду, нанесла удар по контратакующему противнику в районе населенного пункта Чупахино. Пятнадцать немецких танков как раз выползали из оврагов, когда на них посыпались ПТАБы и АО-25. В результате бомбо-штурмового удара было повреждено несколько танков, а сама атака оказалась сорванной. Червоноокий, заметив на выходе из атаки позиции немецкой артиллерии, со второго захода проштурмовал со своей группой и их.

Так же эффективно действовали и авиаторы 231-й шад. 22 июля в течение часа четыре шестерки Ил-2 штурмовали скопления живой силы и техники противника в районе Меховая — Берестна. При этом особенно отличилась группа 946-го шап старшего лейтенанта И. Е. Москаленко (Герой Советского Союза с 4.2.44), которая, придя в район цели и сделав ознакомительный заход, в течение 20 минут, невзирая на огонь зенитной артиллерии, штурмовала пехоту и позиции артиллерии. В результате немецкая артиллерия практически прекратила огневое воздействие на наши войска, которые, воспользовавшись этим, с боем взяли населенный пункт Мойлово. За отлично выполненное боевое задание командующий 1-й воздушной армией объявил летчикам благодарность, наградив весь личный состав, участвовавший в вылете.

Отметим, что за все время проведения наступательной операции наиболее активным пилотом-штурмовиком 1-й воздушной армии был признан лейтенант Мокин из 224-й шад, совершивший 21 вылет и удостоенный ордена Красного Знамени. Такую же награду получил и младший лейтенант К. П. Панченко (Герой Советского Союза с 23.2.45). Сбитый за линией фронта, имея на руках и лице тяжелые ожоги, а также не евший все это время, он три дня пробирался к своим по занятой противником территории.

К двадцатым числам июля борьбу за господство в воздухе над районом наступления 11-й гвардейской армии вели ослабленные в боях полки 2-го иак, которые тем не менее оказывали немецким самолетам упорное сопротивление. 19 июля пятерка Ла-5 482-го иап в районе Красниково, патрулируя приблизительно в 20 километрах западнее Болхова, атаковала группу из 20 Ju-87, шедших под прикрытием 8 FW-190. В ожесточенном бою из пяти советских самолетов один был сбит, а еще 2 Ла-5 получили повреждения. Старшему лейтенанту И. Н. Изоху пришлось совершать вынужденную посадку. Оставшаяся пара «лавочкиных» продолжала атаки. Особенно отличился старший лейтенант П. И. Рожок, который, израсходовав весь боезапас, таранил Ju-87D-3 из состава 4./StG1. Протараненная «штука» рухнула на землю, похоронив под своими обломками экипаж, а старший лейтенант П. И. Рожок вернулся в свою часть лишь на следующий день.

Еще один таран совершил 18 июля лейтенант М. Г. Мясников из 20-го иап 303-й иад. Смешанная группа из 12 Як-1 и Як-9 полка атаковала над линией фронта 12 Ju-87, заставив их сбросить свой груз, не доходя до цели. Младший лейтенант М. Г. Мясников, прикрывая своего командира в бою, попытался атаковать зашедший ему в хвост FW-190. Однако скорость «яка» оказалась настолько высокой, что младший лейтенант, боясь проскочить вперед, принял решение таранить врага и направил свой «як» прямо в хвост немецкому истребителю. Через несколько мгновений машина М. Г. Мясникова срезала хвостовое оперение «фокке-вульфа», который перешел в беспорядочное падение. Каково же было удивление пилота и механиков после приземления на аэродроме, когда в фюзеляже «яка» обнаружили своеобразный «сувенир» — застрявшую лопасть протараненного «фоккера».

В результате понесенных потерь самолетов в составе 2-го иак для прикрытия наземных войск к двадцатым числам июля стало явно не хватать. 18 и 19 июля командование 1-й воздушной армии было вынужденно привлечь для борьбы с немецкой авиацией 309-й иад, частично освободив ее экипажи от задач по сопровождению штурмовиков. Однако двухдневная боевая работа по завоеванию господства в воздухе особых успехов летчикам дивизии не принесла — по официальным данным, было сбито 4 Ju-87 и 9 FW-190. Уже 20 июля экипажи 309-й иад вернули к привычному сопровождению «илов». В этот день командир 2-го иак генерал-лейтенант А. С. Благовещенский попытался в приказном порядке изменить тактику действий истребителей, которая стала напоминать тактику истребителей люфтваффе. В район, предназначенный для прикрытия, высылалась пара или четверка самолетов, которая имела задачу ведения разведки воздушного противника. При появлении бомбардировочной авиации противника разведчики тут же докладывали на КП полка или дивизии, откуда следовал приказ на уничтожение самолетов противника. По всей видимости, этот приказ родился не в штабах, а был вызван необходимостью «оформить» применявшуюся и ранее пилотами истребительной авиации удачную тактику. Так, например, 19 июля пара разведчиков 1-го гв. иап смогла навести восьмерку Як-7б на 20 Ju-87 и 12 FW-190.

Между тем временно затормозившееся наступление войск 11-й гвардейской армии, с улучшением погоды, 23 июля снова возобновилось. Так как боевые действия велись непосредственно около железной дороги Орел — Карачев, немецкое командование впервые применило несколько бронепоездов, которые короткими артиллерийскими налетами задержали на несколько часов продвижение частей 16-го гвардейского стрелкового корпуса. Командир соединения, справедливо решив не ждать застрявшую на лесных дорогах артиллерию, вызвал на поле боя группу штурмовиков, которые, как говорится, не ударили лицом в грязь.

Две группы Ил-2 946-го шап под общим командованием лейтенанта Беликова обнаружили замаскированный немецкий бронепоезд в районе Теребень — Буки. Чтобы окончательно развеять все сомнения, пилоты штурмовиков сделали ложный заход. Не выдержавшие этой «игры на нервах», немецкие зенитчики открыли огонь, и промчавшиеся на бреющем полете Ил-2 встали в круг, начав с высоты 200–500 метров свою смертоносную работу. В результате прямых попаданий ФАБ-100 в броневагонах начались сильные взрывы и пожар, а паровоз окутался клубами пара. Взрывами сорвало маскировку, и бронепоезд стал отчетливо виден. После третьей атаки в бронепоезде произошел мощный взрыв, пламя от которого взметнулось более чем на 150 метров. В этот же день были нанесены серьезные повреждения еще двум немецким бронепоездам.