Сета поразила готовность Незер жертвовать собой ради Нармера, который от нее отказался, но еще сильней покоробило то, что она оказалась обыкновенной самкой, способной защищать свое потомство любой ценой. Так курица наскакивает на коршуна без малейшей надежды отбить цыплят, так львица бьется со стаей гиен за своих львят.

К тому же Незер ни словом не обмолвилась об их отношениях, словно приняла к сведению его отсутствие в ее снах по ночам и ничуть этому не противилась. Сет решил: пусть уходит.

Но Незер не просто ушла, она умудрилась отдать защитный знак строптивому сыну, а сама принялась выбираться из владений бога тьмы самым немыслимым способом. И тогда Сет решил наказать юную женщину!

Все шло, как он задумал, до той минуты, когда на ее губе выступила капелька крови. Не желая кричать, Незер прокусила губу. Сет был готов не просто выпороть, но растерзать ее тело! Но, освободив бесчувственное тело Незер, он на мгновение поддался соблазну и воспользовался ее состоянием. И ужаснулся, потому что даже в таком состоянии тело Незер ответило на его страсть! Она была без сознания, не могла знать, что это он, не могла вообще ничего знать и ни о чем думать, но…

Сняв любовницу с распятия, Сет отнес ее в комнату и вернулся к себе.

Внутри горы под его дворцом в крошечной каморке приходила в себя та, перед которой он не смог устоять, а Сет метался по своим покоям, пытаясь справиться с самим собой. Он, самый воинственный и грозный бог, при одном упоминании имени которого цепенели сотни тысяч людей, которого боялись даже боги «девятки», не мог справиться с собой при виде красивого тела?! Пожалел самку, которая его предала?!

Если она могла вот так бессознательно отвечать на его страсть, значит, сможет быть с кем-то другим! Незер можно было просто уничтожить, для этого Сету достаточно одного жеста. Можно сделать ее смерть долгой и мучительной, например, оставив в той комнатушке вместе с Хекет за закрытой дверью. Через несколько лет, наводя порядок в темнице, слуги просто выбросили бы скелеты двух девушек, погибших от голода и жажды.

Незер не подозревала, что в тот день была всего в шаге от гибели. Он мог растерзать ее, задушить, утопить, отдать на поругание всем своим охранникам… Мог, но ничего этого не сделал. Разум и гордость взяли верх. Он, бог тьмы, будет мстить женщине из-за того, что предпочла другого? Нет! Пусть идет на все четыре стороны, она недостойна быть супругой бога Сета!

А чтобы никто не посмел даже коснуться этой женщины, появились тавро и цепочка. Теперь Незер не могла провести ночь ни с одним мужчиной, поскольку не заметить знака принадлежности ее Сету невозможно. Она не могла даже надеть калазирис, чтобы не показать всем странное украшение на груди и не объяснять, откуда оно.

Сет не мог быть с этой юной женщиной, но сделал все, чтобы не смог никто другой. Она чувственная и неистовая? Вот пусть теперь побудет одна.

Сет понимал, что и это недостойно его, но поделать с собой ничего не мог. Беспомощность усиливала ярость, а в ярости Сет страшен. На Египет одна за другой накатывали песчаные бури, буря превратила в бархан одну из кузниц в Эдфу вместе с работавшими в ней людьми, другая занесла песком протоку, существовавшую между Нилом-Хапи и озером Миур в Шедете. Было еще много занесенных песком каналов и построек — когда сердится Сет, даже если сердится на себя, красные глаза пустыни смотрят в глаза всем живущим в Египте.

— Куда теперь? — на этот вопрос, озвученный Хекет, Незер не раз пыталась ответить сама. Конечно, ей хотелось посмотреть, добрался ли до Эдфу Нармер, но она понимала, что делать этого не стоит.

— Сначала в Шедет, а там посмотрим.

— Что такое Шедет?

— Это недалеко от Города Мертвых. Там еще оставалась вода. Там мои мать, сын и сестры. Надеюсь, живы и здоровы. А ты?

Хекет пожала плечами:

— Не знаю. От Сета сбежала, а куда — неизвестно.

— Поехали со мной? Если будет совсем плохо, отправимся дальше.

Но все оказалось не так просто — один из прибывших с севера болтунов сказал, что протока, которая связывала озеро Миур в Файюмском оазисе с Хапи, больше не существует! Сет занес песком земли до самого Нила.

Незер ужаснулась:

— Если не будет протоки, Шедет погибнет, как поместье Антефа, если уже не погиб.

Она не стала говорить, что тревожится больше всего о Ману, но Хекет поняла и без слов.

Нет, связь с богом пустыни опасна, даже то, что он спас тебя от убийцы, не означает, что не погубит, когда будет зол.

Ани замер, не дописав очередную табличку. Он мог бы еще многое поведать о том, что нет больше покоя и безопасности, потому что голодные, нищие люди способны на все — они разоряют лавки, едят траву, отнимают еду даже у свиней, только чтобы насытиться самим. Женщины больше не хотят рожать детей, а рожденных не кормят, чтобы те поскорей отправились в лучший мир.

Но чем больше писец размышлял над ужасом нынешнего положения, тем ясней понимал, что просто рассказать потомкам мало, нужно объяснить, почему это произошло, чтобы не повторилось такое же в будущем.

Только ли пески виноваты в гибели Египта? Что сделали люди, поняв, что их дома гибнут? Большинство просто сбежали на восток к Нилу, надеясь там переждать ужас. Конечно, гнев богов страшен, а их помощь неоценима, но разве можно надеяться только на богов? Не в том ли дело, что египтяне уповали на могущество и помощь Осириса и, получив от него все, не сумели дары даже защитить?

Научились у бога возделывать землю, но стоило измениться условиям, как поспешили эту землю покинуть. Сет превратил цветущую равнину в безжизненную пустыню, но люди не попытались этому воспротивиться, а сбежали на восток в надежде, что сын Осириса защитит их.

Песок заносил русла рек, но люди и не старались их расчищать, они оставляли родные места и устремлялись туда, где песка еще не было. А пустыня наступала все дальше и дальше. Египет гиб на глазах. Нельзя же назвать цветущей страной узкую полоску земли вдоль Нила-Хапи?

К счастью, рассказы о занесенной песком протоке оказались пустой болтовней. Конечно, она обмельчала и требовала углубления и очистки, но воду пока несла исправно.

Незер с Хекет прибыли в Шедет в самом конце периода ахет, когда заканчивалось половодье, и на полях подальше от Нила уже начиналась пахота. Крестьяне торопились поскорей вспахать и засеять поля, посадить новые виноградные лозы, заполнить огородные грядки. Нужно успеть, пока земля не высохла, пока еще стояли пеху — лужи после разлива.

В поместье Незер Рамес вывел в поля всех работников, нанятых заранее. Пахарей хватало, недоставало коров, которые могли бы тянуть плуг. Предстояло выбирать — поставить под плуг и дойных финикийских коров или использовать для этого быков. Незер была за второе, но Рамес твердил, что быки слишком тяжелы для мокрого еще поля, они не столько вспашут почву, сколько затопчут посеянные семена. Было решено просто пахать и сеять поскорей, чтобы успеть сделать все и в поместье Шеритры.