Флот плыл вокруг Пелопоннеса к Керкире, где, согласно условию, явились союзники со своими кораблями и вооруженным контингентом. Теперь составилось всего: имеете 136 военных кораблей с 5100 гоплитов, 480 стрелков из лука, 700 родосских пращников. 120 мегарских легко вооруженных, 30 всадников; сверх того, было 30 перевозных кораблей, нагруженных хлебом, имея в то же время при себе и хлебопеков, и плотников, и ремесленников разного рода. С корабельной прислугой и теми служителями, которые следовали за вооруженными, всего войска было около 36000, не считая ремесленников и всех, посаженных на судах провиантских. Тремя отделениями, распределенными между тремя полководцами, спускались корабли вниз по восточному берегу Италии, направляясь к Сицилии.

Относительно военного плана мнения полководцев были различны. Никий, против воли принимавший участие в походе, старался удержать предприятия в самых тесных границах; по его мнению, следовало привести в порядок дела Егесты, что было первоначальной целью экспедиции, потом плыть вдоль берегов Сицилии, дабы показать свою силу прочим государствам, и если не представится случая ко вмешательству, направиться обратно домой. Ламах хотел плыть прямо на Сиракузы, на главного врага, и покорить его, прежде чем он успеет вполне вооружиться. Алкивиад, напротив, советовал приобрести сначала точку опоры в Сицилии, именно город Мессину силой или кротостью склонить на свою сторону другие города и уже затем соединенными силами плыть на Сиракузы. Этот последний план и был принят; но так как Мессина не захотела передаться афинянам, то они заняли сначала Наксос и Катану. Когда Алкивиад только что хотел попытать свое счастье в переговорах с Сикелиотами — в Катане явилась Саламиния, государственный корабль афинский, чтобы отвезти Алкивиада домой, где ему следовало дать ответ по важному обвинению. Алкивиад последовал приглашению, но дорогой убежал в Спарту, напрягал все усилия, чтобы побудить спартанцев к войне против Афин и тем отомстить за себя отечеству, в котором его преследовали и теперь осудили на смерть.

С Алкивиадом исчезла душа всего предприятия. Никий, в руки которого перешло управление ходом войны, воротился к тому плану, который он сам предлагал прежде, и провел остальные дорогие месяцы вяло и медлительно, большей частью в совершенно бесполезных предприятиях, направленных против маленьких городов; вследствие этого появилось уныние в его собственном войске, а сиракузяне получили время для своих вооружений. Прочие сицилийские города обнаруживали между тем мало склонности пристать к военной силе, отличающейся такой медлительностью. Чтобы спасти честь афинского оружия, Никий должен был до наступления зимы сделать попытку нанести удар Сиракузам. Дабы получить возможность беспрепятственной высадки при Сиракузах, он при помощи одного Катанского гражданина, своего приверженца, внушил сиракузянам ложную надежду, что они могут застать афинян врасплох. Сиракузяне вышли со всей конницей против Катаны с целью неожиданного нападения на афинский лагерь; между тем Никий со своим флотом двинулся ночью против Сиракуз, высадился в большой гавани, расположенной к югу от города, и расположился лагерем при Олимпионе, где он с одной стороны был защищен стенами, домами, деревьями и болотами, а с другой крутыми высотами. Сиракузяне вышли против него, чтобы дать ему сражение, но были разбиты. Однако Никий не воспользовался приобретенными выгодами для дальнейших предприятий и, когда наступила зима, воротился назад в Катану.

Сиракузяне воспользовались зимним временем сколько было возможности, для того чтобы привести свой город в оборонительное положение. Они имели в своей среде человека, который один стоил больше целой армии. Это был Ермократ, сын Ермона, глава аристократической партии, который был оттеснен в последние годы на задний план предводителями демократической партии, во время опасности снова вошел в честь и возвратил себе влияние, государственный человек в высшей степени проницательный, превосходный оратор и в то же время полководец испытанной храбрости и энергии. Он заставил сиракузян вместо 15 военных высших начальников назначить только 3, которые в продолжение зимних месяцев должны были приучить народ к оружию и могли по своему усмотрению, без всякого вмешательства со стороны граждан, принимать все меры, нужные для защиты города. Сам Ермократ был в числе трех полководцев и обнаруживал изумительную деятельность. Он расширил городские укрепления, чтобы враг не мог так легко запереть город, воздвигнул две новых крепости и сделал недоступными места высадки, близкие к городу, обведя их целым кругом вбитых в землю свай. Он отправил посольство в Пелопоннес, приглашая тамошние города, и в особенности Спарту, начать войну против Афин и таким образом помочь сиракузянам, старался, отчасти лично, примирить отдельные города сицилийские с Сиракузами и склонить их к общему союзу. Афиняне ввиду этой напряженной деятельности держались спокойно в своем лагере и не приобрели особенных выгод своими переговорами на острове. Никий заказал у союзников необходимый осадный материал и ждал денег и конницы, о чем он послал просьбу в Афины. Сиракузяне до сих пор имели над ним большое превосходство в конных войсках.

Весной 414 года пришли из Афин 250 всадников, которые уже в Сицилии получили лошадей, эскадрон конных стрелков из лука, и доставлено было 300 серебряных талантов для содержания войска. С помощью союзников конница была доведена до 650 человек. Никий поднялся теперь со всеми силами против Сиракуз. Этот город, самый богатый и большой во всей Сицилии, основан был коринфянами в 735 году. Самая древняя часть его была остров Ортигия, часто называемая просто Насос, т. е. остров, соединявшийся с твердой землей сначала посредством плотины, после посредством моста. Постепенно расширился потом город на ближайшую часть материка, на гористый полуостров, который спускается к морю от возвышения — Эпиполы, лежащего позади города. Самая восточная часть этого полуострова, крутая, сильно укрепленная возвышенность к северу от Ортигии называется Ахрадиной; горная площадь, граничащая с ней на западе, распадается на две городских части — северная Тиха, южная Теменитис, после названная Неаполем. На юге полуострова и к западу от острова находилась большая гавань, имевшая 80 стадий в объеме (2 мили), и на северо-западе острова маленькая гавань — Лаккий. В большую гавань изливался текущий к югу от города Анап, на правой стороне которого на одном возвышении лежал Олимпион, большой храм Зевса.

Афиняне высадились в серпообразной бухте, находящейся к северу от города и в свою очередь защищенной на север выдающимся скалистым мысом Фапс, при местечке Леон, в 6 или 7 стадиях от Сиракуз, и тотчас, отправив вперед отборное войско, овладели находящимся на расстоянии 2000 шагов отсюда крутым возвышением Эпиполы, откуда можно было обозревать весь город и господствовать над ним. Второе возвышение позади Эпипол к западу, Лавдалон, они окружили стеной и основали здесь свою главную квартиру. Немедленно принялись они потом за осадные; работы против самого города. Они утвердились в Сике — пункте между Эпиподами и городом, — на равном расстоянии от северного и южного морей. Здесь они построили круглую крепость и от нее уже провели стену до северного моря, с такой скоростью, что сиракузяне были поражены удивлением и ужасом. Они старались повторенными нападениями остановить постройку; но потерпев в этом неудачу, решились перерезать линию осадных работ посредством поперечной стены в таком месте, где работы афинян еще не были приведены к концу. Но афиняне снова разрушили эту контрстену и вместе с тем отрезали сиракузянам водопроводы, идущие с горы, от Эпипол. Вслед за тем афиняне принялись за постройку стены к югу, к окраине большой гавани. Сиракузяне и здесь старались помешать посредством поперечной стены; но афиняне ввели теперь флот из северной бухты в большую гавань, так что они могли действовать против врага с двух сторон; они разрушили противопоставленные им укрепления после горячей борьбы с сиракузянами, которые защищались с отчаянной храбростью.