Мать и опекуны не очень строго держали мальчика, хотя он своими выходками иногда причинял им большое огорчение; ради его любезности и умной живости они, как и все другие, смотрели с нежной снисходительностью на все его проделки; вследствие того начатки гордости, притязательности и самонадеянности усиливались более и более. Когда, достигнув 18 лет, Алкивиад сделался совершеннолетним и взял в свои руки самостоятельное распоряжение своим имуществом, он скоро стал центром тогдашнего модного света в Афинах. Все теснилось к нему и преклонялось перед его богатством и знатностью, его духовным превосходством, его любезностью и блеском его красоты. Окруженный толпой легкомысленных друзей и льстецов, угодников и соблазнителей, надменный и суетный юноша, незнакомый с умеренностью и самообладанием, предался пустой и распутной жизни, из которой и сам Перикл не мог извлечь его. Следовало опасаться, что богато одаренный, прекрасный юноша совершенно погибнет нравственно среди такой безумной жизни. Тогда сблизился с ним один невидный гражданин, который ходил без обуви и в бедном одеянии по улицам афинским и искал людей, для того чтобы своим знакомством и своей беседой с ними приводить их к добродетели; это был знаменитый своей мудростью Сократ, сын скульптора Софрониска, который оставил переданное ему отцом искусство, чтобы жить всецело для своего высокого призвания, чтобы вместо камня, дерева и слоновой кости прилагать свое образующее искусство к душам человеческим. Сократу тогда — около начала Пелопоннесской войны — было приблизительного лет. Он поставил себе задачей спасти несчастного юношу из его безумного забытья, пробудить в его богато одаренной душе благородные инстинкты и дать им верх над низкими страстями. Сократ приобрел удивительную власть над юношей, которого почти никто не мог обуздать; с высоким нравственным авторитетом показал он ему ничтожество богатства, красоты и всего того, чем он так гордился; он побуждал его к самоиспытанию и самопознанию, которое служит основанием всякой добродетели; добродетель он представлял ему как высшее благо, к которому необходимо стремиться каждому человеку. Так как Сократ предвидел, что Алкивиад, в силу своих духовных дарований и своего благородного происхождения, призван к важной роли в государственной жизни, то он старался указать ему путь к истинной государственной мудрости; он объяснил ему, какие добродетели требуются от граждан, чтобы служить основанием государственного величия, — как руководитель народа, желающий, господствовать над другими, прежде должен научиться господствовать над собой. Слова мудрости коснулись благородной стороны в душе Алкивиада; часто стоял он перед Сократом, тронутый до глубины сердца и, обливаясь слезами; юноша привязался к мудрецу, как к своему отцу, сделался его товарищем за столом, в палестре, в походной военной палатке. Но чувственность, суетность и честолюбие все еще сохраняли свою власть над легкомысленным юношей, так что он часто скрывался от своего серьезного друга и учителя, и этот последний должен был искать его, как беглеца, в его блужданиях. К несчастью, позднее Алкивиад совершенно отклонился от отечески попечительного друга и отрекся от своего юношеского увлечения в пользу его и добродетели. Все внешнее положение Алкивиада противодействовало решительному и прочному влиянию Сократа.

Вместе с Сократом сделал Алкивиад свой первый поход; в 431 году оба они отправились к Потидее в ряду гоплитов Формиона и участвовали в осаде этого города. Сократ был товарищем Алкивиада в лагерной палатке и стоял рядом с ним в боевом строю. В кровавом сражении с осажденными оба отличились блестящей храбростью; когда Алкивиад упал на землю раненый, Сократ явился его защитником и спас перед глазами всего войска жизнь Алкивиада и честь его оружия. По законному праву награда за храбрость следовала Сократу; но полководцы из уважения к знатному происхождению Алкивиада хотели ему присудить эту награду, и Сократ, чтобы содействовать воспитанию чувства истинной чести и военной доблести в своем ученике, сам предстал свидетелем в его пользу и требовал для него венка и полного военного прибора. Как Сократ при Потидее спас Алкивиада, так Алкивиад при Делионе спас жизнь Сократу. Когда афинское войско находилось уже в беспорядочном бегстве, Алкивиад, служивший в коннице, увидел, что Сократ медленно отступает, поддерживаемый только немногими отитами, в числе которых находился известный Лaxec. Он бросился вперед и с опасностью для себя прикрывал своего друга против напирающих врагов, пока не доставил ему счастливо полной безопасности.

Жизнь молодого Алкивиада представляла смену серьезного направления с легкомыслием, ошибок с раскаянием. Однажды он дал публичную пощечину одному очень уважаемому, по своему богатству и знатности очень сильному человеку — Иппонику, отцу Каллия, только потому, что он держал пари в одной веселой компании, что он, Алкивиад, сделает это. Так как эта наглость возбудила всеобщее негодование, то Алкивиад на другой день ранним утром пришел в дом Иппоника, сбросил перед оскорбленным свой плащ и сказал: «Вот моя спина, бичуй ее в наказание». Старик простил, и Алкивиад своим любезным обращением умел приобрести его расположение в такой степени, что Иппоник после выдал за него свою дочь Иппарету с приданым в 10 талантов. Но Иппарета, привязавшаяся с верной любовью к своему мужу, чувствовала себя в такой степени несчастной в своем супружестве вследствие легкомысленной и распутной жизни мужа, что наконец ушла в дом своего брата Каллия и намерена была требовать развода. Когда она сообразно с законами самолично принесла разводное письмо в суд, пришел сюда Алкивиад, взял ее на руки и через площадь пронес домой; никто не воспротивился его самоуправству. Иппарета осталась в его доме до самой смерти своей.

В первый раз, по свидетельству Плутарха, выступил Алкивиад в роли общественного деятеля перед народом по случаю одного добровольного денежного взноса, к чему государство приглашало обыкновенно граждан во время нужды или при дорогостоящих предприятиях. Алкивиад проходил однажды мимо народного собрания, в котором шли громкие и шумные рассуждения. На его вопрос, что значит этот шум, он услышал, что дело идет о добровольном взносе в пользу государства. Тогда он вышел на середину и, ко всеобщей радости толпы, принял и на себя долю взноса. Но крик и рукоплескание народа заставили его забыть о перепеле, который был у него под плащом. Птица, напуганная шумом, улетела, и вот вся толпа с криком вскочила и принялась за общую ловлю птицы и до тех пор не отстала, пока наконец кормчий Антиох не поймал перепела и вручил его Алкивиаду, чем приобрел большое расположение с его стороны.

Прежде чем Алкивиад нашел удовлетворение своему честолюбию в общественной деятельности, он старался привлечь на себя глаза афинян и всех греков блестящим и необычайным образом жизни. Большое богатство его собственной фамилии и его жены давало ему средства отличаться перед всеми щедростью, пышными представлениями и расточительной роскошью. Число его лошадей и беговых колесниц прославилось во всем мире. С семью колесницами явился он однажды на ристалище в Олимпии, чего еще не видали не только от частного человека, но и от царей, и получил там первую, вторую и третью награды. С необыкновенной пышностью праздновал он свою победу. В Афинах он был любимцем и баловнем большой толпы, которая с удовольствием и наслаждением смотрела на его дерзкие эксцентричности, наглое нарушение закона и обычая, извиняя все это как простительные и безвредные шалости и слабости. Таким образом, афиняне воспитали льва, которого впоследствии уже не могла более укротить.