– Мы обнаружили его тело, – говорит Вош. – В него, как и в тебя, стреляли с очень близкого расстояния. Только анатомически немного выше.

«Зомби, ты уверен, что так надо? Зачем стрелять ему в голову?»

«Они не могут знать, что его уничтожили нажатием кнопки. Выстрел в голову – и нет улики. Рингер, отойди в сторону. Ты же знаешь, я не самый меткий стрелок в этом мире».

– Надо было их всех уничтожить, но численное преимущество оказалось не на моей стороне. Я решил, что лучше вернуться на базу и доложить о случившемся.

И снова Вош никак не реагирует, ни словом, ни жестом. Он просто сидит и смотрит на меня.

«Кто ты? – думаю я. – Человек? Гад? Или… что-то еще? – Проклятье, кто же ты такой?»

– Знаешь, а они исчезли, – наконец говорит он.

Вош ждет, что я отвечу. К счастью, я заготовил ответ. Вернее, это Рингер заготовила. Тут надо отдать ей должное.

– Вырезали свои имплантаты.

– У тебя он тоже вырезан, – замечает Вош и ждет.

Я вижу, как за его плечом ходят вдоль кроватей санитары в зеленой униформе, слышу, как скрипят по линолеуму их тапки на резиновой подошве. Обычный день в госпитале обреченных.

Я готов ответить.

– Я им подыграл. Чтобы дождаться подходящего момента. Дамбо сначала вырезал имплантат у меня, следующей была Рингер. Тогда я перешел к действиям.

– Застрелил Кремня…

– А Рингер выстрелила в меня.

– И после этого…

Теперь он скрестил руки на груди. Опустил подбородок. Прикрыл глаза и смотрит на меня, как хищная птица на свой ужин.

– Я побежал, сэр.

«То есть я могу снять Резника в темноте, когда валит снег, а в тебя с двух футов попасть не способна? Зомби, он на это не купится».

«Я не собираюсь ему это продавать. Просто дам напрокат на несколько часов».

Вош кашляет и чешет подбородок. Какое-то время разглядывает плитку на потолке, а потом снова смотрит на меня.

– Ты просто счастливчик, Бен. Мог умереть от потери крови, но все-таки успел добраться до места встречи.

«Да, кто бы ты ни был, ты прав. Мне чертовски повезло».

Гробовая тишина. Голубые глаза. Жесткий рот. Скрещенные на груди руки.

– Ты не все мне рассказал.

– Сэр?

– Кое-что ты упустил.

Я медленно качаю головой. Палата кренится, как корабль во время шторма. Сколько обезболивающего они мне вкололи?

– Ваш бывший инструктор. Кто-то из твоей группы обыскал его. И нашел вот такой планшет. – Вош демонстрирует мне серебристый прибор, в точности как у Резника. – Ты, командир группы, должен был задуматься о том, зачем у Резника устройство, с помощью которого он может уничтожить вас всех одним нажатием кнопки.

Я киваю. Мы с Рингер сообразили, что он к этому придет, так что ответ у меня есть. Вопрос в том, устроит он Воша или нет.

– Вижу только одно разумное объяснение, сэр. Это было наше первое задание, наш первый бой в реальной обстановке. Надо было мониторить группу на случай, если кто-нибудь превратится в Дороти и выступит против своих…

У меня не хватает дыхания, я замолкаю, и это здорово, поскольку я сам не верю в то, что говорю. Мысли путаются, я будто в густом тумане иду по минному полю. Рингер это предвидела. В парке, пока мы ждали вертолет, она заставила меня вызубрить все ответы и только после этого прицелилась и нажала на спусковой крючок пистолета.

Ножки стула скребут по полу. Вош наклоняется ко мне, я вижу только его лицо и больше ничего.

– Это действительно необычный случай, Бен. На тебя в боевой обстановке оказывалось давление, а ты не поддался стадному чувству. Это… трудно найти более подходящее определение… не по-человечески.

– Я человек, – отвечаю шепотом.

Сердце у меня колотится так, что я боюсь, Вош увидит, как оно бьется под тонкой пижамой.

– Неужели? – спрашивает он. – Потому что в этом вся суть, да, Бен? Кто человек, а кто нет? Разве у нас нет глаз, Бен? Мы лишены рук, органов, объема, чувств, привязанностей, страстей? Если нас уколоть, разве у нас не идет кровь? «А если нас оскорбляют, разве мы не должны мстить?»

Челюсти плотно сжаты, голубые глаза беспощадны, тонкие губы побелели.

– Шекспир, «Венецианский купец». Это к разговору о тех, кого презирают и подвергают гонениям. Как нашу расу. Как расу людей, Бен.

– Я не думаю, что они нас ненавидят, сэр.

Пытаюсь сохранять спокойствие на этом непредвиденном участке минного поля. Сначала получил пулю в бок, потом меня обкололи анальгетиками, а теперь вот беседую о Шекспире с комендантом самого эффективного лагеря смерти за всю историю Земли. У любого голова пойдет кругом.

– Странный у них способ выражать свои чувства.

– Они не испытывают к нам ни ненависти, ни любви. Мы просто им мешаем. Может, мы для них – инвазия.

– Они – Homo sapiens, а мы – Periplaneta Аmericana?[11]При таком раскладе я выбираю тараканов. Их не так просто уничтожить.

Вош хлопает меня по плечу. Он очень серьезен. Вот мы и у цели. Я это чувствую. Сделай или умри, выиграешь или проиграешь. Вош вертит в руке серебристый планшет.

«Твой план – дерьмо, Зомби. И ты это знаешь».

«Хорошо. Какой у тебя?»

«Остаемся все вместе. Присоединяемся к ребятам, которые засели в здании суда».

«А Наггетс?»

«Ничего ему не сделают. Почему ты так за него волнуешься? Господи, Зомби, там сотни детей…»

«Да, но я только одному обещал вернуться».

– Очень мрачная перспектива, Бен. Очень мрачная. Эта бредовая идея приведет к тому, что Рингер будет искать пристанище у тех, кого должна была уничтожить. Она расскажет им все, что знает о нас. Мы, чтобы предотвратить такой ход событий, пошлем за ней еще три группы. Но я боюсь, что будет уже поздно. И если будет поздно, нам придется прибегнуть к последнему средству.

Глаза подполковника горят бледно-голубым огнем. Когда он отворачивается, меня всего колотит. Вдруг становится холодно и очень-очень страшно.

Что значит «прибегнуть к последнему средству»?

Возможно, Вош и не купился на мою версию, но он определенно взял ее напрокат. Я еще жив. А пока я жив, у Наггетса есть шанс.

Вош оборачивается, как будто что-то вспомнил.

Черт, начинается.

– Да, вот еще что. Мне жаль, но должен сообщить тебе неприятную новость. Мы прекращаем давать тебе болеутоляющие, иначе ты не сможешь пройти полноценный дебрифинг.