Когда мягкая рука нежно погладила ее по щеке, Руфь почувствовала, как все ее тело расслабляется. Потом рука остановилась, и Уиллис поняла, что все еще жива. Несмотря на боль, ей хотелось и плакать, и смеяться.

– Все будет хорошо, Руфочка, – услышала она голос Елении, прежде чем ей в живот вошло лезвие ножа.

К тому моменту, когда Стейси закончила читать о четвертом противоречивом решении судьи Гарольда Ховарда, она думала, что кровь сейчас закипит у нее в жилах.

Ее телефон зазвонил, и констебль воспользовалась этим, чтобы встать.

– Что еще? – произнесла она в трубку.

– Черт возьми, Стейс, и кто же там посмел наехать на твоего Импа?[69] – поинтересовался Доусон.

Констебль закатила глаза. Вечно он издевается над ее страстью к онлайн-играм! Иногда это бывает смешно, но чаще всего – нет.

– Ты уже едешь? – огрызнулась она в ответ. Уже час назад Стейси позвонила Кевину и передала ему распоряжение босса.

– Ну вроде того, – ответил сержант.

Девушка нахмурилась. В его голосе было что-то от голоса ребенка, который собирается засунуть палец в пламя свечи, хотя и знает заранее, что это будет больно.

– Кев?.. – переспросила девушка.

– Как там твои раскопки прошлого Гарольда Ховарда? – спросил ее коллега елейным голосом.

Стейси встала с кресла и стала ходить по комнате, чтобы размять ноги.

– Гарольд Ховард – тупоголовый придурок, – заявила она.

– Я и сам мог бы тебе об этом рассказать, – хихикнул сержант. – Прежде чем впервые выступать перед судом, я побывал на слушаниях одного дельца в Бирмингеме. Судьей был именно Ховард, и он показался мне полным козлом.

– Спасибо за информацию, Кев. Но почему мы не ведем эту беседу, сидя друг напротив друга?

– Стейс, ты что, нервничаешь?

– Немного, – ответила констебль, подходя к кофеварке.

– С чего бы это?

– Мы можем с уверенностью сказать, что он был грозой сексуальных меньшинств, – огрызнулась Стейси. – Правда, не могу понять, как это сходило ему с рук. – Констебль покачала головой.

– А как сходит другим? – негромко спросил сержант.

Дойдя до двери, девушка повернула обратно.

– Кев, ты так и не ответил мне, почему ты все еще не в офисе.

– Чтобы тебе было понятно, Стейс, Джейсон Кросс подал жалобу на босса, правильно?

– Ну-у-у-у… – Констебль начала догадываться, что может последовать дальше.

– То есть, я хочу сказать, другие полицейские вполне могут оказаться в больнице…

– Даже не думай, – сказала Стейси, резко остановившись. – Если б босс хоть на минуту решила, что это хорошая мысль, то она давно бы попросила тебя об этом.

– Ага, но иногда…

– Нет, Кев. Никогда не стоит идти против желаний босса, а уж после этого случая с газетной публикацией, мне кажется, ты должен запомнить это навсегда.

– Строго говоря, она никогда не говорила «нет».

– Она и под машины бросаться тебе никогда не запрещала, но ведь ты этого не делаешь?

– Это не совсем одно и то же…

– Кев, если ты позвонил, чтобы получить мое разрешение, то ты не по адресу. Если ты ищешь у меня поддержки, то вспомни, что я тебе говорила только что. А если ты все-таки собираешься сделать это, после того как уже оказался по горло в дерьме на этой неделе, то я готова отправить тебя на медицинское освидетельствование.

– Ну-у-у-у… Стейс, с тобой совсем не интересно…

Девушка покачала головой и отключилась. Она была сейчас не в том настроении, чтобы выступать «пособником» своего коллеги.

Садясь за стол, Стейси не могла выкинуть из головы то, как Кев назвал этого тупого придурка-гомофоба.

Она перешла к следующему делу в списке, и глаза у нее полезли на лоб. И дело было не в бросающемся в глаза заголовке статьи, а в имени, которое появилось в третьей строчке текста.

Ким забрала молодая, стройная надзирательница, вслед за которой инспектор прошла в комнату для свиданий. День у девушки, по-видимому, выдался нелегким, лениво подумала инспектор. Эластичная лента не так плотно охватывала ее «конский хвост», как это наверняка было в начале рабочего дня, и из-под нее выбились несколько прядей волос. На рукаве виднелось небольшое пятно краски, и по тому, как двигалась надзирательница, было видно, что она устала.

Когда они проходили мимо торгового автомата, Стоун с трудом надела на себя маску равнодушия.

Алекс уже сидела за столом спиной к двери. На столе перед ней стояли два картонных стаканчика с кофе. Она вела себя так, будто сама на эту встречу не напрашивалась, но попытается найти для нее время в своем напряженном графике.

Эта женщина постоянно что-то из себя изображала. Как должно быть сложно, подумала Ким, проводить все дни, что-то планируя и интригуя, придумывая все новые сценарии и оценивая возможности…

И кофе она купила для того только, чтобы эта встреча выглядела, как встреча старых приятельниц, собравшихся чтобы обменяться новостями.

Именно поэтому Алекс и оставалась загадкой для других людей. Дьявол всегда кроется в деталях, и на мелочи надо обращать внимание до того, как они разрастутся до размеров настоящей проблемы.

Ким вспомнила о Брайанте, который ждал на улице. Она знала: сержант считает, что ее реакция на едва заметную связь между социопатом и Руфью была слишком надуманной. То, что сестра Тани оказалась в той же тюрьме, что и одна из прошлых жертв доктора, было знаком судьбы, которому Брайант не придавал должного внимания. И инспектору хотелось надеяться, что на этот раз ее коллега окажется прав.

– Ким, как дела? – спросила Александра, когда Стоун уселась. – Какой приятный сюрприз…

– Я так не думаю, – сухо ответила детектив.

Торн улыбнулась, приняв эти слова как признание своей победы.

– Ты прислала мне эсэмэску. Где Лео? – спросила инспектор.

Доктор постаралась притвориться удивленной, но по ее глазам было видно, что она получает удовольствие.

– Как я могу знать, где он? – Она пожала плечами.

– Ты знаешь, – сказала Ким.

– Думаю, что ты уже проверила Хардвик-хаус, – покачала головой психиатр. – Неужели твой друг Дэвид не знает, где Лео?

Стоун проклинала себя за то, что поступала именно так, как этого ожидала от нее Алекс. Доктор знала, что первым делом инспектор отправится именно туда. Так же, как знала и о том, что Ким обязательно попытается выяснить местонахождение Лео.