– Ты не можешь уничтожить ее.

– Ты беспокоишься за картину или за Ллуэллина?

– Он хороший человек. Ты ему не навредишь?

– Это зависит… от тебя. Я хочу, чтобы ты позвонила ему и сказала, что тебе нужна его помощь.

– Помощь в чем?

Аукруст стоял у окна, скрестив руки на груди и повернувшись спиной к Астрид.

– Ты скажешь ему, что у тебя нет денег и что твои билеты на самолет украли.

– Я не могу этого сделать.

Он проигнорировал ее возражения.

– Ты позвонишь ему с железнодорожного вокзала в Лионе и скажешь, что, когда ты вернулась в отель в Париже, кто-то был в номере, поджидая тебя. Да, это сработает.

– Я сказала: нет, Педер.

– Вообрази, что это твой номер и здесь какой-то мужчина поджидает за дверью. – Аукруст прислонился к стене, так, чтобы оказаться за дверью, когда она откроется. – Ты входишь в номер, руки у тебя заняты каталогами из антикварных магазинов, и ты подходишь к столу – вот так – и кладешь их. Потом поворачиваешься, чтобы закрыть дверь, но она уже закрыта; он тихо закрыл ее и запер. – Педер усмехнулся.– Он приказал тебе не кричать, а если ты будешь шуметь, он сделает тебе больно – очень больно.

– Пожалуйста, Педер, это слишком похоже. Я хочу…

– Тогда он сказал, что ты хорошенькая, и подошел к тебе вот так и обнял тебя. – Педер обнял ее и прижал к себе сильно, без чувства. – Он поцеловал тебя, заставил сесть на кровать, пока искал твои деньги и билеты. Тогда ты закричала и побежала к двери. Делай это! Иди к двери!

– Ты пугаешь меня, Педер, не надо…

– Делай, что я сказал!

Она осторожно подошла к двери.

– Кричи на меня. Астрид, давай.

– Прекрати! Мне страшно, не видишь? Перестань, Педер! – И она, испугавшись, закричала по-настоящему, не играя.

Он бросился к ней, схватил за руки, сорвал с нее блузку, стащил юбку и швырнул на кровать. Он дважды ударил ее. Она начала плакать.

– За что? Не надо, Педер…

Он разорвал на ней чулки и сорвал трусики, тяжело дыша, зажав ей рот огромной рукой.

– Вот что он сделал. Запомни и расскажи Ллуэллину.

Теперь она была слишком напугана, чтобы кричать, и беспомощно смотрела, как он раздевается. Он забрался на нее, глядя со злобой. Она подняла руки, протестуя, но он отвел их. Он ударил ее по щеке, а потом по губам – тыльной стороной ладони, и разбил ей губы в кровь. Вместо злобного выражения на его лице появилась ухмылка, и он показал ей, гордо, что был готов.

– И скажи Ллуэллину, что он тебя изнасиловал. И он ее изнасиловал.

Эллиот Хестон закрыл дверь в свой офис и пошел к столу для совещаний, за которым сидел Джек Оксби, склонившись над письмом. Письмо состояло из трех коротких абзацев и занимало едва ли полстраницы. Оксби внимательно читал его, водя карандашом по каждой строчке. Он оторвался от письма и посмотрел на Хестона.

– Когда это пришло?

– Меньше часа назад. Его послали ночью из сыскной полиции и доставили с курьером сегодня утром.

– Что ты собираешься предпринять?

– Сначала объясню комиссару, как Ярд впутался в то, что французы называют цирком Ллуэллина Они злятся, что им пришлось установить специальное охранное подразделение в д'Орсэ вчера вечером, и они не хотят давать Ллуэллину еще охрану, в то время как сорок тысяч фермеров угрожают перекрыть все главные маршруты во Франции.

Оксби покраснел от гнева.

– Можно подумать, что они ничего не знают о том, что уничтожаются картины Сезанна, не говоря уже об убийствах. Эти сонные тетери надеялись, что Вулкан исчезнет сам по себе до начала выставки. Теперь, когда она открывается менее чем через две недели, они проснулись, Трама играет в салочки и хочет прослыть героем.

Хестон взял письмо и прочитал вслух:

– «Мы глубоко сожалеем, что охрана мистера Ллуэллина не может быть организована в Авиньоне… и так далее… и так далее… и предлагаем, чтобы Ллуэллин направился из Лиона прямо в Экс-ан-Прованс». – Хестон сурово посмотрел на Оксби. – Такое же письмо было отправлено в американское посольство в Париже.

Оксби поднялся.

– Мы не можем упустить шанс в Авиньоне, Эллиот; именно там Вулкан решит рискнуть. Ллуэллин понимает, что у него не будет защиты со стороны полиции, но он настаивает на том, чтобы продолжать. Я обещал ему, что мы его защитим, и он пошел на это.

– Джек, ты опять за свое, играешь по правилам, которые на ходу и придумываешь. Ты мне ни о чем не сообщаешь. Я больше не хочу никаких сюрпризов, и французы тоже не хотят. – Хестон отодвинулся от стола и поднялся. – А пока не ответишь ли ты на три вопроса, которые мне не дают покоя? – И он отчеканил, будто читал катехизис: – Первый: на какой святой скрижали написано, что ты можешь посылать сержантов полиции в качестве телохранителей во Францию? Второй: кто подтвердил достоверность информации о Вулкане? Третий: где твое разрешение на посещение Интерпола?

Неожиданный шквал вопросов застал Оксби врасплох.

– Ладно, – начал Оксби. – Я отвечу в обратном порядке.

Хестон кивнул с напряженным лицом.

– Что касается Интерпола, у меня есть разрешение на посещение собрания совета безопасности музея с четвертого по седьмое декабря. К нему прилагается моя просьба провести один день с Сэмюелом Тернером в Интерполе.– Он положил бумаги перед Хестоном.– Кажется, это твоя подпись внизу страницы.

Хестон схватил бумаги и надел очки.

– Я не могу помнить все просьбы, которые попадают на мой стол.

Оксби продолжал:

– Кажется, у нас разногласия относительно информации по Вулкану, и нам важно было лично обговорить все. Я беру на себя ответственность за прикрепление к делу образа Вулкана и напоминаю тебе, что он психопат.– Оксби нагнулся вперед.– Вне сомнения, это очень умный человек, и он отлично знает, что мы из кожи вон лезем, чтобы его найти, но я хочу, чтобы он был уверен, что у нас есть серьезные проблемы, потому что мы не имеем никаких прав во Франции, а французы слишком заняты другими делами. Если он увидит, что Ллуэллин будет там без охраны, он попытается извлечь из этого выгоду.

Хестон потер переносицу.

– Ты выстраиваешь всю свою стратегию на том предположении, что Вулкану нужна картина Ллуэллина. Почему ты в этом так уверен?

Оксби закрыл глаза, глубоко вздохнул и, тщательно подбирая слова, ответил:

– Потому что, Эллиот, мне известны факты и подробности о Вулкане и о том, с кем он сотрудничает. Поэтому мой инстинкт подсказывает мне, что он попытается сделать что-то до девятнадцатого января. – Оксби открыл глаза и посмотрел на Хестона. – Я предельно откровенен с тобой. Честно признаюсь, я не уверен, нужна ли Вулкану картина или он хочет уничтожить ее. Но я более чем уверен, что он покажется.