Сзади снова зашуршало, и дозорный сбивающимся от волнения и одышки голосом представился мне по всей форме. Доложил, что это именно он наблюдал за странным вражеским командиром, он же позднее доложил своему начальству о случившемся. И — да, кстати! — в тот раз отряд собирался и выстраивался точно так же. Но в прошлый раз они собирались намного позже, к полудню.

— Действительно, странно, — процедил я сквозь зубы, потому что разговаривать как-то иначе, подпирая подбородок свободной рукой, затруднительно. — Ну посмотрим. Что там с отрядом?

— Отряд в полной готовности. Телохранители милорда также заняли удобные позиции и готовы отражать нападение, если оно последует.

— Хорошо… — Какое-то время я молча рассматривал выравнивающийся ряд. — Неплохо экипированы. И одежда удобная. Штаны наподобие тех шаровар, которые у меня на родине носили казаки — движения ничто не стесняет, маши ногами в любом направлении…

— Милорд?

— Нет, это я так, ничего… Так-так… Посмотри-ка на этого всадника. Вернее, на этих всадников. Тот? Не тот? — И я передал дозорному подзорную трубку. Но тот, воспользовавшись ею, немедленно вернул вещицу мне и отрицательно покачал головой.

— Я ведь рассматривал его издалека, ничем не вооружёнными глазами, так что не смогу узнать, увидев столь близко, словно он от меня на расстоянии меча.

— Разумно. Ну присматривайся.

— Да, это он! Вот тот, который едет посередине.

— Одетый в алое? Понятно. Манджуд?

— Да, милорд, смотрю. Смотрю очень внимательно… При нём есть какой-то магический инструмент, но, кажется, не очень мощный. Кажется, самый обычный. Оружие со следами магической обработки, насколько можно сделать вывод с такого расстояния.

— Ясно. Чтоб он доорался досюда, очевидно, ему нужно применять магию. Так-то не особо докричишься.

— В подобном заклинании, милорд, нет ничего сложного. Абсолютно ничего. Воздействие простое, фон меняет не сильно. Значимы и сильно «звучат» лишь мощные боевые структуры, но таковых я не вижу. Даже в отдалении не вижу, милорд.

— И ты можешь составить подобное? В смысле — заклинание, чтоб отсюда можно было докричаться дотуда?

— Даже сам милорд может это сделать. — Манджуд добродушно усмехнулся. — Всё просто — с помощью своего магического инструмента. Но, конечно, у милорда не будет необходимости напрягаться, я всё сделаю сам.

— Ну сперва послушаем, будет ли наш гость что-нибудь предлагать на этот раз.

— Э-эй! Бойцы! — прозвучало словно бы в ответ на мои слова — со стороны луга, пока ещё не успевшего насладиться прикосновением солнечных лучей и потому мокрого от щедро выпавшей росы. Трава, казалось, даже слегка приникла, не способная выпрямиться под такой тяжестью. Самое время для того, чтоб начинать косьбу. Косари, дай им только волю, живо бы разогнали этих пехотинцев и конников, чтоб не портили траву и не мешали махать косами.

Чужак в алом помолчал и ещё пару раз повторил свой оклик. Потом, помедлив, решил развить тему.

— Эй, бойцы! Ваш предводитель не надумал ли повести себя, как мужчина, и показать, что он тоже знает приличия? Эй, бойцы, а есть ли вообще среди вас предводитель, который может принять вызов? Даже среди лесовиков должен ведь найтись хоть один! — Он помедлил, потом сделал знак конникам, сопровождавшим его, и они развернули коней. — Я буду ждать, пока солнце не осветит землю у копыт моего коня. Сразиться на виду у бойцов той и другой стороны можно тут, а можно и у самого леса. Любопытно, отыщется ли среди ваших командиров хоть один мужик, умеющий уважать противника?

«Действительно, любопытно, — задумался я. — Что, интересно, он имеет в виду? „Знает приличия“, „умеет уважать противника“. Речь, похоже, именно о поединке между кем-то из наших и этим оруном». Снова взглянул на чужака в подзорную трубку — он явно собирался обосноваться на лугу и ждать: спешился, подыскал подходящую кочку, уселся, подстелив плащ. Безбоязненно уселся тут, совсем рядом с лесом и в полном одиночестве. В принципе с опушки его нетрудно достать стрелой.

— Что прикажет милорд? — осторожно поинтересовался дозорный.

— Я думаю. Манджуд, что там вокруг него за магия?

— Есть кое-какая. На нём защита, возможно, способная отклонить стрелу.

— А меч?

— Этого я сказать не могу. Никак не могу с уверенностью сказать…

— Ладно. Посмотрим. — Я заёрзал, отыскивая лестницу вниз. — Пожалуй, надо бы мне взглянуть на этого чудака. Где там моя охрана?

Без какой-либо уверенности, дождавшись, когда возле меня соберутся телохранители, я направился к опушке. Сперва, пожалуй, искренне собирался только рассмотреть странного мужика в алом, которому, похоже, так скучно, что он решил сыграть в богатыря, вызывающего врага на бой пред всем честным народом. Не за разгадкой ли чужой ментальности я сюда пришёл? Так надо ж присмотреться, может, даже поговорить!

А говорить-то есть о чём. Обратило на себя внимание то, что он не пытался оскорблять или брать «на слабо», что было бы вполне логично. Речь шла о приличиях. То есть, значит, у них на родине это прилично — сперва офицерам поместиться на виду у солдат, а потом… А что потом? Может, потому они вчера и не напали, что не были выполнены формальности? Мало ли, как там у них положено…

Нет, ерунда. Раньше отсутствие поединка их не смущало. Как-то ж обходились… Надо, надо мне с ним поговорить, благо теперь я шпарю на кочевническом языке лучше, чем на русском, который стал забываться за отсутствием практики.

— Пошли, ребята, — попросту сказал я своим телохранителям. — В бой не вязаться, атаковать только по приказу. По жесту. Вот такому. А пока стоим и смотрим. Если покажу, чтоб отошли назад, отойдёте и не попытаетесь спорить. Потом можете даже устроить мне айн шкандаль, но не раньше чем по возвращении к своим.

— Если милорд погибнет до возвращения к своим из-за того, что мы подчинимся приказу, нас будет ждать наказание.

— С чего бы, Ашад? Сейчас, при свидетелях, я говорю, что это — приказ. Как, интересно, кого-либо из вас могут наказать за выполнение моего приказа? Все слышали? Возражения не принимаются.

— Милорд, начальник охраны передал нам, чтоб мы в первую очередь следили за безопасностью милорда. И просил передать…

— Так, стоп! — жёстко прервал я. — Не произноси слов, о которых все фигуранты — я, ты и Ихнеф — могут пожалеть. Подобные вопросы следует решать не при всех.

— Прошу прощения, милорд. Искренне прошу прощения. Но мне был дан приказ…

— Хорошо, ты пытался его исполнить. Всё, хватит. Пойдём, побеседуем с этим таинственным офицером в алом.

— Милорду интересно знать, чего он хочет? — уточнил Манджуд, явно пожираемый любопытством.

— Да что именно он хочет, в целом более ли менее понятно. Но вот зачем ему это, чем это желание обусловлено — попытаемся выяснить.