Он обещал подарить Норме жизнь, о которой она только могла мечтать.

Но разве он знал, о чем она мечтала?

Как-то дождливым днем она наконец сдалась под его напором и отдала ему свое тело и гордость, но не любовь. Только не любовь.

Потом Харлан отбыл в Канзас, чтобы нанять работников и запустить свое дело, а по выходным неизменно приезжал к ней. Спустя два месяца он позвал ее замуж и предложил перебраться к нему в имение, имевшее зловещие прошлое, о чем она в ту пору не знала. И Норма согласилась – впрочем, без особой радости. Ей давно хотелось уехать из Ноксвилла. А такой случай мог больше не подвернуться.

Следующей зимой Норма родила второго сына. Во время родов возникли кое-какие сложности, и врачам пришлось сделать ей кесарево сечение. Когда Томми извлекли из материнского чрева, он был синюшного цвета и едва дышал. Но усилиями персонала его удалось вернуть к жизни – и он издал первый крик. А когда медсестра принесла младенца Норме и переложила его ей на руки, он повернул к ней головку и посмотрел так, будто готов был на нее наброситься.

Два мальчика. Ее отец всегда мечтал об этом, а не о ней с сестрой.

Жизнь у Нормы, сказать по правде, складывалась совсем не так, как она мысленно рисовала, когда была моложе, однако она достаточно повзрослела и прекрасно понимала, что все устроилось совсем неплохо, поскольку могло быть и хуже. Мужа она так и не полюбила и порой даже испытывала к нему отвращение. А он был очень добр к ней.

Несмотря на все свои старания, Харлан совсем не походил на Натана. И Норма сознавала, что уже никогда не познает чувство, которое окрыляло ее. В тот роковой вечер воды Теннесси унесли не только тело любимого, но и нечто большее. Порой Норме казалось, что она ощущает, как их горьковатый привкус наполняет ее рот.

Как бы то ни было, у нее появилась семья. И это был самый дорогой подарок, который только можно ждать от жизни, если верить людям, в частности, тем, кто ей всегда об этом говорил, и не без оснований.

Со временем Канзас стал казаться Норме куда более скучным, чем Теннесси: безнадежно однообразный и блеклый, он был покрыт полями, которые стелились по равнинам, насколько хватало глаз. И это, согласно общепринятому мнению, было сердце Америки. Сердце, давным-давно переставшее биться.

Чтобы как-то прогнать тоску, Норма попыталась обзавестись друзьями, не входившими в круг общения Харлана, но местные, с которыми она встречалась изо дня в день, были до того неотесанными, что она быстро разочаровалась в них. Она даже боялась, что станет такой же, как они, если будет с ними общаться. Однако, записавшись в читательский клуб, Норма познакомилась с людьми достаточно интересными. Среди них, в частности, была Синтия Шоу, такая же неработающая мать, как и она, которая жила в милом доме на другом конце города. А еще – Магда, которая в первый же день их знакомства рассмешила ее до слез своим неповторимым чувством юмора. Они завели привычку встречаться в чайной в центре города, устраивать девичники, куда не приглашали своих мужей. Но это было совсем не по душе Харлану. Он требовал, чтобы Норма чаще оставалась дома, и она безропотно повиновалась. Она была стольким ему обязана, а потому не позволяла себе делать то, что могло вывести его из себя.

Норма просыпалась каждый день в половине седьмого утра, готовила завтрак сыновьям и отвозила их в школу, потом делала кое-какие закупки в городе, возвращалась домой, занималась хозяйством, кормила завтраком мужа, когда тот приходил домой после полевых работ, а затем, если выкраивала время, читала, ухаживала за садом, встречалась с подругами в Эмпории или у себя дома, после чего забирала сыновей из школы, помогала им делать уроки, готовила обед, укладывала детей спать и, наконец, садилась с Харланом смотреть какой-нибудь фильм, прежде чем отправиться в постель.

И так продолжалось изо дня в день в течение семи лет.

Харлан порвал все связи со своими родственниками. И на свадьбу к нему никто из них не приехал. Норма знала, что его мать с сестрой жили в другом конце Канзаса – в Колби, округ Томас. По прошествии некоторого времени она безуспешно пыталась уговорить его наладить связь с ними, съездить как-нибудь с детьми их проведать, но он неизменно упрямо отказывался.

Между тем его предприятие набирало обороты и процветало. Как управляющий, Харлан не знал себе равных – со временем он скупил большую часть земель, прилегавших к его участкам, и расширил производство, взявшись, ко всему прочему, выращивать пшеницу и ячмень. Ему пришлось нанять дополнительных работников, и в конечном счете он стал главой сразу нескольких предприятий, самых успешных в этих краях.

По крайней мере, в этом смысле он не обманул Норму, навсегда избавив от страха нищеты.

Однажды у матери Нормы, когда та поливала сад, внезапно случился апоплексический удар. Ее поместили в специализированный центр в пригороде Ноксвилла, поскольку она уже не могла оставаться дома одна. Норма решила съездить к ней на машине с Томми и Грэмом. Но мать так и не поняла, что видит двух своих внуков. Она и Норму-то не сразу признала.

И потому, возможно, улыбнулась ей – чтобы показать, как она рада ее видеть.

Как бы то ни было, свою прошлую жизнь ей было лучше забыть.

Норма с сестрой договорились пока не продавать дом: они думали устраивать там семейные торжества в более или менее близком будущем.

Как-то вечером Норма увидела в одной из своих коробок «Трамвай «Желание» – и вспомнила, как они с Натаном репетировали сцены из этой пьесы. Начав читать текст вслух, она поняла, что не забыла ни единой реплики, и тут же с горечью вспомнила свои давние мечты. Не сверни она тогда с намеченного пути, может, ей и удалось бы стать знаменитой актрисой. Достойная жизнь порой зависит от таких мелочей! Но она не хотела лишний раз терзать себя мыслями о несбывшихся желаниях.

В свои неполные тридцать лет она со всем смирилась.

А потом настал день, когда она, вернувшись домой раньше намеченного времени, увидела жуткую картину, которую и представить себе не могла.

Лишь спустя неделю после похорон Харлана она поняла, что решительно перевернула еще одну страницу своей жизни. В тот вечер она взялась приготовить сыновьям гамбургеры, пока они плескались в надувном бассейне за домом. Потом они втроем пообедали в саду на лужайке – там, на траве, лежал радиоприемник и играла музыка, такая заводная, что они пустились петь и танцевать в лучах клонившегося к закату солнца. Даже Томми, казалось, был счастлив. А она так хотела, чтобы больше ничего не менялось, чтобы все застыло, как на фотографии, которая запечатлела бы их такими навсегда!

Передав управление хозяйством мужа одной частной компании, Норма решила остаться в их общем доме и под этим предлогом перекрасила стены, а также сменила обстановку. Прежнюю спальню младшего сына, Томми, она заперла наглухо, а его самого переселила на третий этаж, прямо над своей комнатой, полагая, что по ночам ему там будет спокойнее.

Порой она и сама просыпалась среди ночи, чувствуя, что Харлан где-то совсем рядом, поскольку не сомневалась – этот изверг способен восстать из мертвых, чтобы ей отомстить.