«Это самые невероятные похороны в моей жизни, — подумал полковник. — И едва ли не самые печальные».

Азамат никогда не боялся, и поэтому он совершенно не знал, как надо бороться со страхом. Понимал только, что останавливаться невозможно, — мчаться, мчаться, мчаться!

И он мчался, ничего не видя впереди.

А впереди был высокий обрыв над обмелевшим руслом реки.

Азамат бежал, бежал и вдруг — полетел!

«Я лечу! — обрадовался Азамат. — Я все-таки стал птицей! Значит, бог простил меня?»

Он еще успел крикнуть Тутаю:

— Лети за мной!

И послушный Тутай прыгнул с обрыва, разорвав черное полотно ночи.

Почему-то вспомнил, как говорила Яга, — главное, в птиц не превратитесь…

Через несколько дней местные жители нашли несчастных. Было ясно, что они сорвались с обрыва. Непонятным оставалось только одно: почему на лицах этих людей застыла абсолютно счастливая улыбка.

Согласно обряду, тела сожгли, а прах закопали в землю.

И еще долго рассказывали здесь о странных людях, которые умирают с улыбкой счастья на губах.

Трупов было три.

Третий появился чуть позже, когда солнце уже сменило луну.

Малко выскочил на поляну и, задыхаясь, произнес:

— Я уж боялся, что потерял тебя навсегда.

Антошин посмотрел на мальчика невидящими глазами: полковник все еще не мог прийти в себя.

— Представляешь, — почему-то прошептал он, — только что здесь был старик Стан. А Вук погиб…

Малко никак не отреагировал на это сообщение.

Антошин с силой потряс его за плечи:

— Ты что, не понимаешь меня? Только что здесь был старик Стан! Мы думали, что он умер, а он был здесь.

Малко вырвался из рук Антошина.

— Не надо меня трясти, — недовольно сказал он. — Я устал. Что тебя так удивляет? Старик шел с нами так долго, он должен был в конце концов появиться. Стан устал и ушел в Вырий.

— Я похоронил Вука. — Антошин показал на свежий холмик, по-прежнему ярко освещенный луной.

— Что сделал? — не понял Малко. — Похоронил? Не сжег? Ладно… Не важно… Я другого не понимаю: где цветок Перуна? — Голос Малко задрожал.

Полковник понял с ужасом, что во всей этой суматохе совершенно забыл про волшебный цветок.

Антошин и Малко, не сговариваясь, рухнули на колени и поползли, всматриваясь в траву.

Нашли довольно быстро. Цветок валялся, скукожившись, как отслужившая свое салфетка.

Малко поднял цветок и зарыдал — громко, по-детски, навзрыд.

Антошин обнял его:

— Ну ладно, старина, не горюй! Придумаем что-нибудь.

Мальчишка закричал сквозь слезы:

— Что?! Что мы можем придумать?! Только цветок Перуна помогает отыскать клад! Больше ничего не помогает! Как ты не понимаешь — ничего больше не помогает?! Ничего!..

— Ну и ладно. Дались нам эти молодильные яблоки! Зачем они тебе? Мы и без них прекрасно путешествуем!

Малко перестал плакать мгновенно, будто слезы у него выключились.

Посмотрел на полковника серьезно, перевел дыхание.

— Как это — зачем? Я надеялся… что с помощью молодильных яблок смогу оживить отца с мамой. Я ведь не знаю, что такое молодильные яблоки, вдруг бы они помогли. Ведь может же такое быть? Может, правда? — И Малко снова всхлипнул.

Полковник вспомнил, как во время их странного знакомства — кажется, что оно было давным-давно, много десятков лет тому назад, — Малко не смог сдержать волнения, услышав, что они идут на поиски именно молодильных яблок.

Антошин решил тогда, что мальчишке просто хочется поучаствовать в поисках чего-нибудь волшебного. А оказывается, все было куда проще и куда сложней! Парень шел спасать своих родителей, мечтал каким-то непостижимым образом вернуть их из Вырия.

И кто знает, может быть, в этом древнем мире такое и возможно.

Так. Всё. Надо действовать.

Возвращение в двадцать первый век, этот полубезумный Алекс — «охраняемое лицо», который послал полковника сюда, даже выполнение приказа — все это мгновенно перестало иметь значение.

Главное, чтобы мальчишка был уверен: он сделал все для спасения своих родителей. Всё. И даже чуть-чуть больше.

Получится — удача! Не получится — мальчишка не виноват. Всё, что можно, он сделал.

Вот как надо!

Антошин встряхнул Малко и сказал довольно резко:

— Вытри слезы! Ты — мужчина. Мужчина может плакать только в двух случаях: когда хоронит родителей и когда расстается с любимой. Больше случаев для мужских слёз не предусмотрено. — Не дожидаясь, пока парень окончательно успокоится, Антошин продолжил: — Давай попробуем оживить цветок. Должен быть какой-нибудь способ. Скатерть больше не пригодится — это ясно. Но подумай, что можно сделать еще. Может быть, твой мудрый отец тебе что-нибудь про это рассказывал.

На самом деле Антошин был убежден: оживить увядший цветок невозможно. Но сидеть и горевать — дело еще более бесполезное. Мальчишка должен твердо знать: он пытался, но у него ничего не вышло. Однако он сделал абсолютно всё.

Малко неуверенно протянул нож:

— Это тот нож, которым я чертил круг. Сделай им надрез на пальце и попробуй кровью окропить цветок. — Он посмотрел на небо. Глаз луны внимательно следил за происходящим. — Может, получится… — Мальчик вздохнул. — Вряд ли, конечно… Но иного выхода нет.

— Почему я, а не ты?

Мальчишка сам должен действовать, сам! Это очень важно.

Малко взглянул на полковника удивленно:

— Но ведь это ты сумел сорвать цветок! Тебе его и оживлять. Разве не понятно?

Как всегда, против его логики возражать было невозможно.

Антошин порезал палец.

Кровь неохотно закапала на цветок.

Малко посоветовал:

— Ты не на стебель капай — на сам цвет старайся попасть.

«Бред! — подумал полковник. — Самый настоящий бред! Но зато мы сделали все, что от нас зависит».

И вдруг…

Цветок ожил мгновенно. На секунду вспыхнула молния, показалось даже: яркий красный свет озарил кроны деревьев.

Малко закричал от восторга.

Антошин растерялся от очередного чуда.

«Это просто химическая реакция, — начал он мысленно себя успокаивать. — Вода ведь действует оживляющим образом на цветы? Букет сбрызнешь водой — и он словно оживает. Так ведь бывает? Бывает. А на цветок Перуна ровно таким же образом действует кровь. Вот и всё. Почему бы и нет? Никакого чуда! Химия. Наука. И больше ничего!»