— Я действительно хотел бы помочь вам, парни. Быть может, вам следует забыть о Деборе и искать Хака старыми добрыми методами?

— То есть? — уточнил Майло.

— Поиски следов, опрос людей — все, что вы можете сделать, чтобы найти его. — Он снова занялся жарким и без видимого удовольствия стал жевать кусок мяса. — Это еще одна причина не злить Дебору. Когда вы доберетесь до Хака, нам придется столкнуться с ней за столом судебных заседаний. И тогда это будет моя головная боль.

— Вы считаете, что она оставит своих корпоративных клиентов и будет защищать его?

— Судя по всему, что вы мне сказали, она верит в его невиновность, — промолвил Нгуен. — Даже если она не будет его основным адвокатом, то будет в этом участвовать. Я знаю Дебору.

— Она упряма, — согласился я.

— Превыше всякого вероятия, доктор.

— «Феррари», «Майбах»… — проворчал Рид. — Она может позволить себе играть в Чудо-Женщину.

— Это должно смотреться мило, — хмыкнул Нгуен.

Мне несколько раз приходилось участвовать в похоронных процессиях. Обратная дорога в участок оставило такое же чувство — тягостное, подавляющее.

— Такая умная женщина, и купилась на его рассказы, — произнес Майло.

— Так же, как те дуры, которые связываются с заключенными, — добавил Рид. — Что за этим кроется, док?

— Обычно — низкая самооценка и жажда внимания.

Ничто из этого не было применимо к Валленбург, но зачем покушаться на их негодование?

Майло потер ладонями лицо.

— У нее куча бабок, но жизнь ее пуста, и она хочет снова почувствовать себя борцом с несправедливостью.

— Освободительница на лимузине, — фыркнул Рид.

Уголок губ Майло дернулся, однако он удержался от улыбки.

— Давно о таких не слышал, Моисей.

— Моя мать говорила, что отец называл их именно так.

— Есть предложения, как нам переубедить Валленбург, Алекс?

— Будь это кто-то еще, я попробовал бы набросать кровавых подробностей — фотографии жертв, снимки со вскрытия, подчеркнуть, какие страдания пришлось испытать тем женщинам… Но в случае с Валленбург это, скорее всего, лишь усилит ее сопротивление.

— Потому что она считает себя Железной Девой.

— Спасение Хака было одним из главных событий ее жизни, она не может считать его жестоким убийцей — это подорвет ее самооценку. Но если удастся найти серьезные свидетельства — что-то, что достучится до ее рационального мышления, — вы сможете прорваться сквозь ее отрицание.

— Именно этим ты занимался в ее кабинете. Хак больше не тот невинный подросток, каким был когда-то, однако это ее не убедило.

— У нас есть кровь в стоке, — напомнил Рид.

— Я подумывал сказать ей об этом, но не хотел давать зацепок, — признался Майло. — Первым делом она заявила бы: «Группа крови — это еще не ДНК».

— Даже если мы получим полное признание из уст Хака, она, вероятно, все равно будет защищать его, — проворчал Рид. — Бедную маленькую жертву системы. — Он встряхнул головой. — Дебби на «Феррари».

— Хочешь последить за ней, Моисей? — подначил Майло.

— Конечно, — подтвердил Рид. — Департамент полиции оплатит мне «Мазерати»? Если она решит удрать от меня, то на обычной тачке я ее не догоню.

— Ну, если ты сможешь найти гоночную тачку за тридцать баксов в день…

— Я мог бы хвастаться тем, что катаюсь на крутой машине, — вздохнул Рид, — но небеса препятствуют мне в этом невинном желании.

* * *

Вернувшись домой и избавив себя от их черного юмора, я задумался, не солгала ли Дебора Валленбург относительно того, что ей неизвестно местонахождение Хака.

Умные люди постоянно совершают глупые ошибки, и моя профессия процветает за счет этого. Но если Валленбург превысила полномочия и укрывает опасного беглеца, то, я полагаю, мы его никогда не найдем.

Я подумал о Хаке — бесприютном, загнанном. И о его неожиданном появлении в качестве супергероя — спасителя младенца.

Добрый поступок Деборы Валленбург создал долговременную связь между ней и Хаком. Что, если то же самое относится к Хаку и семейству Бренди Лоринг?

Поиск в интернете по словам «Анита и Лоуренс Брейкл» не дал ничего, однако по словосочетанию «Ларри Брейкл» отыскалась трехлетней давности полицейская сводка в «Дейли ньюс». Сорокатрехлетний мужчина был арестован в Ван-Найсе за вождение под воздействием одурманивающих веществ.

Продолжения истории не было, но поиск по фото помог выловить снимок двухлетней давности — Брейкл на празднестве в боулинг-клубе Мидоуларкской ассоциации в Канога-парке. Дюжина улыбающихся боулеров. Брейкл завоевал место в середине первого ряда, поскольку размер имеет значение. Даже в сравнении с худощавыми женщинами рядом с ним он выглядел маленьким — тощим, жилистым, с черными волосами, зализанными назад, и бакенбардами, тянущимися до углов челюсти.

Я «погуглил» «Мидоуларкская ассоциация» и вышел на группу домовладельцев в жилом комплексе в Шерман-Оукс.

Восемьдесят девять «роскошных» зданий на трех акрах к северу от бульвара Вентура, чуть восточнее трассы 101. Цены варьировались от умеренных шестизначных чисел за двухкомнатный «номер в асьенде» до почти миллиона за «ранчо 3 сп. 2с/у».

На снимках в высоком разрешении красовались белые домики с красными крышами, яркость которых оттеняли папоротники, пальмы, банановые деревья и гевеи, растущие вокруг. «Замечательные дорожки для прогулок», три бассейна, два из которых «с вихревым спа-эффектом», а также кинозал и спортивный зал «с просторной парилкой и сауной». Неплохое улучшение жизни по сравнению со съемным жильем в Силверлейк, которое Брейкл и его семья называли своим домом десять лет назад.

Я проверил имена других боулеров. Ни одна из женщин не была Анитой Брейкл. Может быть, она не любит боулинг. Или, возможно, Ларри продолжал пить, и она ушла от него.

Вместе с маленькой Брендин?

Я поискал во внешности Брейкла признаки алкогольной деградации, но увидел лишь тощего низкорослого веснушчатого мужчину, который весело проводил время в компании приятелей.

Записав адрес Мидоуларкской ассоциации, я сказал Робин, что мне снова нужно уезжать.

— На этот раз ты не просто обеспокоен, — заметила она. — У тебя глаза горят.

Я рассказал ей про Брейкла.

— Хак помог их семье, и теперь они помогают ему? — спросила она.

— Я попробую проверить.

— Не проверишь — не узнаешь. — Она поцеловала меня. — Будь осторожен.

Когда я уже был у двери, Робин добавила:

— Будет хорошо, если та девочка жива и здорова.