— Гермиона, пожалуйста, скажи, в чём дело? Тебя кто-то обидел?

— Гарри… — еле как выдавила она. — Гарри, тебе этого не понять.

— Скажи же, я постараюсь тебя понять.

— Гарри, это уже невыносимо!

— Что невыносимо?

— Понимаешь, вся эта хогвартсовская суета, вся эта магия, заклинания, дементоры, патронусы… Иногда так хочется, — всхлипнув, продолжала она, — иногда так хочется просто посидеть в Фейсбуке, зайти в Инстаграм, выложить фотку с утиными губками. Сходить вместе с девчонками в «Старбакс», а не сидеть в вонючем хогсмитовском пабе и пить сливочное пиво, от которого меня уже тошнит! Сходить в кино на «Голодные игры», попасть с друзьями на концерт Селены Гомес. Хочется пожить нормальной жизнью, Гарри, понимаешь? А не вот это вот всё, НЕ ВОТ ЭТО ВОТ ВСЁ!

* * *

Я помню, как впервые встретил её. Я застал как раз тот момент, когда она думала. Она любила думать. Она стояла возле зеркала и смотрела в своё отражение. Глаза её были большие и красивые. Она думала и часто моргала, поправляя свои волосы. Я подошёл к ней и спросил: «Привет. Как тебя зовут?». Она обернулась, посмотрела на меня. Она начала думать. Мы стояли так около пяти минут. А она всё продолжала думать. Прозвенел звонок.

— Что ж, раз уж ты не хочешь говорить — как хочешь, — сказал я и уже собирался было уходить, как вдруг она заговорила:

— Меня зовут Литл.

Этот прекрасный, ангельский голос как будто обессилил мои ноги, и я словно парил в нескольких сантиметрах от земли.

— А меня зовут Гавриил, — сказал я. Теперь она снова стала думать.

— О чём ты думаешь? — спросил я. Она приблизилась ко мне, прижала свои губы к моему уху и шепнула:

— Обо всём.

И в тот же момент она быстро зашагала в сторону кабинета. По пути она обернулась крикнула мне: «Ещё увидимся, Гавриил!»

Я лишь в состоянии паралича смог по-идиотски улыбнуться и кивнуть в ответ.

С того самого момента я её больше никогда не видел. Учителя сказали, что её отчислили из школы за плохую успеваемость.

* * *

Я остановился около большой скалы. Подул холодный ветер, небо нахмурилось. Я поднял голову. Надо мной, в метрах пятиста, парили десятки воздушных шаров. Они были разноцветными, и на каждом были своеобразные интересные узоры. Видимо, это был фестиваль воздушных шаров. Я ушёл в свои мысли, на минуту закрыв глаза. «Наверное, людям оттуда открывается изумительный вид на лес и горы», — подумал я. Затем я резко открыл свой походный рюкзак и вытащил оттуда винтовку, которую я взял с собой на случай атаки медведя. Я прицелился и выстрелил в оранжевый воздушный шар, находившийся ко мне ближе всех. Убедившись, что шар начал стремительно сдуваться и падать вниз, я развернулся и побежал прочь.

* * *

Это было в сентябре, когда все люди кругом улыбались и наивно полагали, что зима никогда не придёт. Однажды вечером Лилия написала мне:

«Хочешь посмотреть на мою комнату? Мне кажется, она тебе понравится».

«О, ты так считаешь?», — отвечал я.

«Да».

Я согласился. Мне интересно познавать людей со всех сторон. Каждая деталь их жизни по-своему раскрывает их внутренний мир.

Наступила суббота. Вот я и оказался в комнате Лилии. Первым делом я обратил внимание на тонкий, чёрствый ковёр. На нём даже были видны коричневые следы засохшей крови. Лилия объясняла это тем, что у неё иногда течёт кровь из носа, и это порой настигает её так резко, что пара капель падает на ковёр. Я лишь улыбался.

Ах да, запах. В комнате стоял специфический аромат. Трудно описать, что чувствовал мой нос. Будто я находился в тропических джунглях, а неподалёку вовсю работала угольная электростанция, плюс присутствовал едкий запах китайского абрикосового шампуня.

Лилия быстро прыгнула в постель. Тут же послышался истошный звук ржавых пружин её кровати.

— Ну как тебе? — спросила она.

— Очень даже хорошо, — ответил я.

— Хочешь колу? — спросила она.

— Нет.

— Ну и славно. У меня её всё равно нет.

— Ладно. Тогда я, пожалуй, пойду, — сказал я. Я развернулся и начал было крутить ручку двери. Но дверь почему-то не открывалась. Я дёрнул сильнее — бесполезно. Дверь была заперта.

— Что это такое? — спросил я. — Почему дверь не открывается?

Но я не услышал ответа у себя за спиной.

— Лилия?

Я обернулся и увидел страшное зрелище. Лилия лежала на кровати, её тело всё извивалось в судорогах, изо рта рекой бежала пена, а на широко открытых глазах не видно было зрачков.

— Лилия! — я подошел к ней, взял на руки. — Лилия! Очнись! — я не знал, что делать. — На помощь! Кто-нибудь!

Но никто не отзывался. Лилия уже прекратила дёргаться. Я приложил ладонь к её пульсу, но не смог его нащупать. Я стал кричать ещё громче. Настолько громко, насколько это возможно. По-прежнему тишина. Я разозлился и попытался то ногой, то всем телом выломить дверь, но она была слишком тяжёлой и не поддавалась. Плюс мои мышцы были атрофированы вследствие непосещения мною спортзала в течение нескольких лет кряду. Я снова посмотрел на Лилию. Она была мертва. Капля пота прокатилась по моей щеке. Я сел рядом с её телом и заснул с горя…

Проснулся я ночью. Труп Лилии уже вовсю вонял. Внезапно я вспомнил, что у меня есть смартфон и я могу позвонить в полицию. Так я и сделал. Жандармы приехали через полчаса. Им удалось взорвать дверь комнаты Лилии и ворваться внутрь. Наконец я смог выбраться из этого ада. Я дошел до дома и от усталости просто грохнулся в постель. Лилию похоронили на следующий день.

Так не стало моей лучшей подруги.

* * *

Да, я мог бы постоянно ныть и говорить, что у меня ничего не получится. Но я решил взять себя в руки и начал трудиться каждый день. Я видел перед собой цель, и я шёл к ней. У меня будто выросли крылья, и мне уже ничего не казалось невозможным.

Всё начиналось с маленькой лимонадной лавки, которую я открыл у себя в ауле. Местные пацаны меня отметелили, сказав, что я строю из себя америкоса, а лавку сломали. Затем я решил всё начать заново, изменив свои взгляды, жизненную концепцию. Я устроился работать ОМОНовцем, и как шакал начал кусать плечи и бёдра митингующих. Их мясо было солёным, а глаза широко раскрыты. За это мне очень много платили. В итоге я накопил денег на целую квартиру и