Следующий час Рейчел все время смотрела на бабушку, играя роль гостьи и не решаясь даже взглянуть на Джейсона. Лишь однажды ей удалось мельком посмотреть на журналиста, и Рейчел заметила, что он у одной из палаток – держит в руках золотую цепочку. Стоявшая рядом с ним девушка взяла цепочку и кокетливо ее примерила. Оба засмеялись. Рейчел отвернулась – у нее перехватило дыхание, как будто ее неожиданно ударили ножом в грудь.

Когда они с бабушкой и Амели взбирались по холму домой, Рейчел почувствовала, что уже обессилела от разыгрываемой роли – с одной стороны, от того, что запретила себе переживать, а с другой – от того, что изображала.

Но Рейчел еще никогда не видела Амели настолько оживленной. Глазки девочки горели, когда она смотрела на стайки деревенской детворы, щечки разрумянились от холода. Она скакала между Рейчел и Хильдой – вверх-вниз, вверх-вниз – настолько быстро, насколько ей позволяли маленькие ножки. Старушка смеялась, радуясь счастью ребенка, и время от времени слегка подталкивала локтем Рейчел, напоминая ей о том, чтобы та не забывала изображать снисходительную бабушку.

К тому времени, как они покормили Амели и уложили ее в кровать для дневного сна, девочка сразу же уснула от приятной усталости.

Но бабушке было не до сна. Она возмутилась:

– Тебя сегодня едва не рассекретили – герр Янг, курат Бауэр и отец Оберлангер, который, если я не ошибаюсь, поддерживает нацистскую партию. Я понятия не имею, кто еще это видел. Теперь я совершенно не уверена в том, что ты сможешь справляться со своей ролью два дня в неделю.

– Мне очень жаль. Я просто… разнервничалась… на секунду. Я так обрадовалась, увидев Дж…

– Одна-единственная секунда, и все было бы кончено – для всех нас, включая твоего герра Янга. Нет времени разыгрывать из себя влюбленную школьницу. Все ниточки у тебя в руках!

За все время, что Рейчел пряталась в доме у бабушки, она еще никогда не видела старушку такой взбешенной.

– Больше этого не повторится.

– Одного обещания мало. Я не могу рисковать жизнью Лии, Фридриха и Амели в угоду твоим прихотям и флирту. – Хильда сняла фартук и швырнула его на стол.

– Бабуля, я просто сказала…

– Хватит, Рейчел. Пойду проведаю Фридриха. – И пожилая женщина гордо прошествовала прочь из кухни.

Рейчел осталась стоять столбом посреди бабушкиной кухни. Еще никогда Хильда так строго ее не отчитывала. Рейчел взяла бабушкин фартук со стола, повесила его на крючок у двери. Она прислонилась к раковине и сжала виски кончиками пальцев.

Через час пришла Лия. Бабушка еще не возвращалась. Рейчел смахнула тыльной стороной ладони оставшиеся слезы.

– Все в порядке? – спросила Лия.

Рейчел кивнула.

– Тебе понравился хор?

– Да. – Рейчел по-новому, восхищенно, взглянула на сестру. – Это было великолепно. Дети чудесные… и ты тоже.

Лия зарделась. Рейчел вдруг поняла, что никогда не хвалила сестру. Лия становилась настоящей красавицей, когда улыбалась. С тех пор как Фридрих вернулся домой – тяжелораненый, прикованный к постели, но живой, – Лия стала намного меньше улыбаться.

– Ты проделала с ними огромную работу.

Лия пожала плечами.

– Местных малышей с пеленок учат петь и играть на музыкальных инструментах – один или несколько талантов у них в крови, их воспитывают для участия в «Страстях Христовых». Ты запомнила, как их зовут? Бабуля тебе сказала?

– Да. – Рейчел сглотнула. – Да, сказала.

– Ты смогла различить в толпе Генриха?

Рейчел невольно засмеялась.

– В одну секунду. Он – воплощение озорства.

Лия тоже засмеялась, потом посерьезнела:

– Что случилось? В чем дело?

– Я едва нас всех сегодня не выдала. – Признание далось Рейчел тяжелее, чем она ожидала.

– В тот момент, когда увидела Джейсона Янга?

– Да.

– Ты любишь его. Я поняла это по твоим глазам. – Это было сказано будничным тоном.

Глаза Рейчел наполнились слезами.

– Джейсон спас жизнь тебе и Амели. Это единственный американец, которого ты знаешь… или знала. Он тот, кто защитил тебя от отца и того эсэсовца. Как же тебе было в него не влюбиться?

Рейчел уже не могла сдерживать слезы:

– Прости! Прости! Я едва не выдала всех нас.

Лия покачала головой. В каждом ее движении сквозило участие. Она подошла к Рейчел с распростертыми объятиями, но та не могла пошевелиться, не могла шагнуть навстречу сестре. Однако это не помешало Лии обнять сестру, а Рейчел – тихонько разрыдаться у нее на плече.

Лия убрала волосы со лба Рейчел и прошептала:

– Когда любишь человека, это видно по глазам, по лицу, по осанке.

– Но это заметил и курат… и еще один священник постарше.

– Курат Бауэр – наш друг. Что бы там он ни знал или ни подозревал – он никому ничего не расскажет. А вот отец Оберлангер… не знаю. Но он ничего не знает наверняка, а родственницы, которая прогуливалась сегодня с бабушкой по деревне, завтра здесь уже не будет. Просто это была немного самодовольная женщина, которую взволновал молодой франт-американец – как и остальных жительниц деревни, присутствовавших на ярмарке! Но эта женщина исчезнет, как только ты смоешь седину с волос и снимешь этот ужасный наряд.

Рейчел ахнула.

Лия засмеялась и немного отстранилась от сестры:

– Я люблю нашу бабулю, но ее одежда нам не идет.

Рейчел вытерла слезы ладонью, подозревая, что весь ее грим растекся.

Лия достала из кармана платок, протянула его сестре.

– Когда Фридрих очнется, я стану каждый день, ежечасно повторять ему о том, что люблю его. Он поймет это по моему взгляду, по улыбке, по тому, как я мимоходом касаюсь его руки. Я не могу винить тебя за то, что ты влюблена.

– Но бабушка сказала…

– Что?.. Что ты не можешь рисковать драмкружком?

Рейчел кивнула.

– Бабуля боится. И у нее есть на то причины – она беспокоится за всех нас. Но это даже хорошо. Намного лучше, чем я думала вначале. Курат рассказал мне, что делают с евреями, которых отсылают в Польшу. Все гораздо страшнее, чем ты можешь себе представить.

– Но я могла бы… Может быть, ты сама будешь вести драмкружок? А я буду присматривать за детьми, которых ты будешь приводить.

Лия фыркнула.

– Рейчел, я не умею учить театральному мастерству. К тому же ты ужасно обращаешься с Амели; разве ты сможешь управиться с тремя-четырьмя малышами? Добиться того, чтобы они сидели тихо? Чем-то их занять?

– А как я стану их учить, если не умею этого делать?