По твердому убеждению фон Манштейна, лишь оставление Днепровской дуги создало бы предпосылку для такого значительного отвода сил на южном фланге германской армии. Однако просить о ней Гитлера сейчас было нецелесообразно, ибо он отвергал всякую мысль об оставлении Днепровской дуги для высвобождения сил, которые можно перебросить на северный фланг группы армий «Юг», а также о сдаче Никополя. Гитлер заявил, что последующее неизбежное оставление Крыма будет означать отход от Германии Турции, а затем Болгарии и Румынии. Далее он сказал, что он не в состоянии дать группе армий «Юг» дополнительные силы для ее северного фланга. Он мог бы взять их у группы армий «Север», но только при условии отвода ее на Чудское озеро, что, в свою очередь, означало бы отход от Германии Финляндии. С запада Гитлер может перебросить группе армий «Юг» силы только тогда, когда будет ликвидирована попытка союзников высадиться на побережье или если англичане, как он думает, высадятся в Португалии.

Тогда фон Манштейн попросил у Гитлера разрешения переговорить с ним только в присутствии начальника Генштаба. С явным неудовольствием, недоверчиво ожидая, что фон Манштейн ему теперь преподнесет, Гитлер дал свое согласие. Представители ОКВ, Геринга, адъютанты, секретари Гитлера, а также оба стенографа исчезли. После этого фон Манштейн попросил у Гитлера разрешения говорить совершенно открыто. Ледяным тоном, насупившись, Гитлер ответил:

– Пожалуйста.

– Надо ясно отдавать себе отчет, мой фюрер, в том, что чрезвычайно критическая обстановка, в которой мы сейчас находимся, объясняется не только неоспоримым превосходством противника. Она является также следствием того, как у нас осуществляется руководство военными действиями…

По мере того как фон Манштейн произносил эти слова, лицо Гитлера стало принимать напряженное выражение. Он уставился на него таким взглядом, который говорил об одном: теперь он хочет подавить твою волю, заставить тебя замолчать.

«Я не припоминаю, чтобы я когда-либо видел взгляд, который так передавал бы силу воли человека, – вспоминал фон Манштейн. – У меня промелькнула мысль о заклинателе змей из Индии. Это была, так сказать, безмолвная борьба, длившаяся в течение нескольких секунд. Я понял, что взглядом своих глаз он запугал или, пользуясь, правда, вульгарным, но подходящим для этого случая выражением, «прижал к ногтю» не одну свою жертву».[277]

Фон Манштейн выдержал этот взгляд и продолжил:

– Из-за того, как у нас организовано руководство вооруженными силами, ничего дельного не получится. Я вынужден вернуться к моему предложению, которое излагал уже дважды. Мой фюрер, вам нужен для общего руководства военными действиями один, однако действительно ответственный начальник Генерального штаба, на совет которого в вопросах руководства военными действиями вы могли бы положиться. Если это предложение будет принято, для Восточного фронта так, как это уже имеет место в Италии и на Западе, – необходимо назначить одного командующего, который должен иметь в рамках общего руководства военными действиями полную самостоятельность.

Это предложение вывело Гитлера из себя.

– Только я, обладая всеми средствами государственной власти, могу эффективно руководить военными действиями, – заявил Гитлер. – Только я в состоянии решать, какие силы могут быть выделены для отдельных театров военных действий и тем самым как на них нужно проводить операции. Геринг также никогда не подчинится указаниям другого лица. Что касается назначения командующего Восточным театром военных действий, то никто другой не обладает таким авторитетом, как я!

Фон Манштейну пришлось вернуться в штаб группы армий «Юг» с пустыми руками. Между тем дела на фронте шли все хуже и хуже. 4 января 1944 г. войска 3-й гвардейской танковой армии вышли в тыл бердичевской группировки. Опасаясь окружения, враг 5 января оставил Бердичев. В тот же день в 11 часов утра войска 1-й танковой и 38-й армий возобновили наступление. Истребительная авиация 1-го Украинского фронта из-за медленного перебазирования аэродромов не могла прикрыть наземные войска. Поэтому они вынуждены были наступать главным образом ночью. Несмотря на все трудности, к исходу дня 6 января соединения 1-й танковой армии разгромили противостоявшего противника, получив возможность развивать наступление на Умань. Части 11-го гвардейского танкового корпуса заняли Липовец, а 8-й гвардейский механизированный овладел рубежом Ильинцы, Дашев. Это вынудило фон Манштейна перевести из Умани штаб группы армий «Юг» в Проскуров.

У фон Манштейна в эти дни появилась еще головная боль. 5 января войска 2-го Украинского фронта приступили к осуществлению Кировоградской наступательной операции. В состав фронта входили 52-я, 4-я гвардейская, 53-я, 5-я гвардейская, 7-я гвардейская, 57-я, 37-я (14 января 1944 г. передана в состав 3-го Украинского фронта), 5-я гвардейская танковая, 5-я воздушная армии. Фронт насчитывал 500 тыс. человек, около 500 танков и САУ, около 7 тыс. орудий и минометов, более 500 самолетов. Противостоявшая ему 8-я армия группы армий «Юг» имела более 420 тыс. человек, 520 танков и штурмовых орудий, свыше 5 тыс. орудий и минометов, около 500 самолетов[278]. Противник имел равное количество самолетов, незначительное преимущество в танках и САУ, но уступал войскам фронта в 1,2 раза по личному составу и в 1,4 раза по орудиям.

Задача войск 2-го Украинского фронта была определена в директиве № 30272 Ставки ВГК от 29 декабря 1943 г.:

«В связи с успешным наступлением войск 1-го Украинского фронта Ставка Верховного Главнокомандования, во изменение директивы № 30262 от 9.12.1943 г., приказывает:

1. 2-му Украинскому фронту, прочно удерживая занимаемый рубеж на своем левом крыле, не позднее 5 января 1944 г. возобновить наступление, нанося главный удар на Кировоград силами не менее четырех армий, из которых одна танковая.

2. Ближайшая задача – разбить кировоградскую группировку противника и занять Кировоград, охватывая его с севера и юга. В дальнейшем овладеть районом Ново-Украинка, Помошная и наступать на Первомайск с целью выхода на р. Южный Буг, где и закрепиться.

3. Одновременно нанести вспомогательный удар силами двух армий в общем направлении Шпола, ст. Христиновка».[279]

Эта директива легла в основу планирования Кировоградской наступательной операции. И. С. Конев в своих мемуарах «Записки командующего фронтом» отмечал, что, согласно разведывательным данным, перед центральными армиями 2-го Украинского фронта (53-я армия, 5-я и 7-я гвардейские армии) в полосе Ясиновый, Новгородка действовали: 2-я авиаполевая, 320, 286, 376-я пехотные дивизии, кавалерийская дивизия СС, 10-я моторизованная, 3, 11, 13 и 14-я танковые дивизии. В ходе операции враг подтянул и ввел в бой танковую дивизию СС «Мертвая голова». Оборона противника в основном базировалась на системе опорных пунктов с широким применением траншей. Из-за недостатка сил на ряде участков переднего края были оборудованы только стрелковые окопы на три-пять человек, широко применялись проволочные заграждения легкого типа (рогатки, спирали Бруно, «ежи»). На скрытых подступах и в непосредственной близости к первой траншее, а также в глубине устанавливались плотные минные заграждения. Вторая полоса обороны, находившаяся на удалении 6—8 км от переднего края, была оборудована значительно слабее. Сам Кировоград как опорный пункт был укреплен очень сильно. Основу его укреплений составляли оборудованные под оборону крупные каменные здания, соединенные между собой; была создана система перекрестного и флангового огня, а подступы к городу и важнейшие объекты внутри него (мосты, большие здания, аэродром) заминированы. Таким образом, оборона противника, построенная по системе сооружений полевого типа, была недостаточно глубокой и на ряде участков занята недоукомплектованными, основательно потрепанными в предыдущих боях, но еще боеспособными соединениями.