Она подумала, не добавить ли поцелуй, но отказалась от этой идеи. Джеки нажала на «отправить», и сообщение улетело к нему.

Ей нравилось, что их имена начинаются на «Дж». Понравилось и то, что он не упомянул о детях, хотя, разумеется, именно они были поводом для их встречи.

Или нет?

Ей бы хотелось знать наверняка, что его жена умерла.

Телефон снова пискнул. Она нажала «открыть».

Никакого «Дж» на этот раз. Незачем ставить имя, если знаешь человека достаточно хорошо. Джеки пошла дальше, слушая песню Леди Гаги, которая звучала у нее в голове весь день.

* * *

Только после четырех часов на празднике все пошло не так. Все началось с того, что Дженни О’Коннор упала со стула и ударилась коленкой о ножку стола. Мег была занята тем, что вытирала ей слезы, обещая самый лучший подарок, когда девочка пойдет домой (в ответ раздался хор возмущенных голосов других гостей: «Это нечестно!»). Поэтому, когда раздался звонок в дверь, открывать ее отправилась Энн, которая была уже сыта по горло этими развлечениями.

Она вышла в прихожую, открыла входную дверь и оказалась лицом к лицу со своим мужем.

На ее лице мгновенно выступил румянец. Энн стояла на пороге, не в силах произнести ни слова. Ее рука все еще лежала на дверной ручке.

– Привет, – сказал Том, которому тоже явно стало не по себе. – Как поживаешь?

Не дожидаясь от нее ответа, он протянул ей завернутую в розовую бумагу коробку.

– Я зашел, чтобы отдать подарок. Для Руби.

Энн проигнорировала коробку, развернулась и направилась к лестнице.

– Мег в доме, – бросила она, не оборачиваясь. У нее дрожали ноги, когда она поднималась наверх, ладонь, касавшаяся перил, стала влажной.

Не прошло и пяти минут, как Том вышел из дома и уехал. Энн наблюдала за ним из-за занавески в спальне Мег. Потом она спустилась вниз и вернулась в игровую комнату.

Дети уселись в кружок на полу по-турецки и играли в «передай посылку». Яркая коробка перемещалась из одной пары рук в другую. Мег опустилась на колени возле DVD-плеера, игравшего какую-то веселую мелодию, которую Энн не узнала.

– Мне так жаль, – обратилась она к золовке. – Я понятия не имела, что он зайдет. – Мег указала на что-то голубое, сложенное на столе. – Том принес платье, которое я на Руби точно не надену.

Платье. Он никогда бы не купил его сам. Медсестра выбирает за него подарки, как раньше это делала Энн.

– В холодильнике есть вино, – сказала Мег.

Энн покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Ты ничего не съела за все время. Ты наверняка проголодалась. Почему бы нам не…

– Нет, – повторила Энн. – Я поужинаю, когда…

– Мам, – раздался громкий голос Руби, – выключи музыку.

– Сейчас.

Мег нажала на кнопку «пауза» и, к счастью, не стала продолжать разговор о том, насколько голодна Энн. Она действительно проголодалась. За ленчем она не наелась, а от запаха колбасок у нее потекли слюнки, но ужинать полагалось в семь. Все ингредиенты лежат в холодильнике, и она поест в семь часов.

Энн смотрела, как маленькая девочка срывает бумагу с посылки, и думала о том, как хорошо выглядит ее муж. Она бросила быстрый взгляд на Мег. Та была занята игрой с детьми. Вот она хлопнула в ладоши, когда девочка в красной с зеленым юбочке сорвала следующую обертку с посылки, чтобы дети не задерживали посылку слишком долго, когда она окажется у них в руках.

Что бы было, если бы она призналась Мег, что больше не может есть шоколадные шарики «Мальтизерс»? Каким стало бы выражение ее лица, если бы Энн сказала:

Энн понимала, как странно это звучит. Это уже навязчивость. Вот только проблема заключалась в том, что она ничего не могла с этим поделать.

Вторую неделю подряд Мег не видела в бассейне Зарека. Он появится в следующую субботу или через субботу. Разумеется, это не имеет никакого значения. Ни малейшего.

И все-таки Мег почувствовала разочарование.

* * *

– Детский сад? – На ее лице отразилось сомнение, она наморщила лоб.

– Мальчику пойдет на пользу, если он будет общаться с другими детьми, – сказал Майкл, поскольку считал, что необходимо все объяснить. – Там будет много книг, кубики, мозаика и другие игрушки.

Кармел медленно кивнула, покусывая ноготь на указательном пальце. Майклу не терпелось поскорее уговорить ее, как это бывало, когда Вэлери была ребенком.

– Всего три утра в неделю, – продолжал он, – со среды по пятницу.

Ну почему у него такое чувство, что он обязан добиться ее согласия? Пойдет мальчик в сад или не пойдет, его не касается, ему все равно. Просто это было бы разумно. Ну почему она этого не видит?

– Ммм, – ответила она, отгрызая зубами кутикулу.

– Пожалуйста, прекрати, – резко сказал Майкл, и Кармел немедленно вытащила палец изо рта. – Они держат для него место. Он может начать на следующей неделе.

Для него это не имело значения, ему вообще все равно. Тогда почему у него такого ощущение, будто он ее трясет?

– Что ты думаешь? – спросил он, стараясь не показывать своего нетерпения. – Ты рада?

– Это чересчур много, – быстро сказала девушка. – Я не смогу с вами расплатиться. И… – ее голос прервался, рука снова оказалась у рта. Потом она увидела, что он на нее смотрит.

– И что?

– Вы даже еще не знаете.

– Чего я не знаю? – но Майкл понимал, о чем она говорит.

– Правду ли я вам сказала, – ответила Кармел и покраснела. – Об Этане. Ну что он отец…

– Ты хочешь мне сказать, что это не так? – спокойно спросил Майкл.

И вдруг, к собственному изумлению, он понял, что не хочет услышать от нее, что она действительно все придумала.

Кармел решительно покачала головой:

– Нет, ничего такого я не говорю. Я сказала вам правду. Но вы же еще не знаете, что это правда. Так почему вы так много для нас делаете?