— Я придумала Шеридана Блейка. И, как Пигмалион, влюбилась в свое творение.

— Но это один и тот же человек, как его ни называй.

— Нет. Человек, который нагло вторгся в мою жизнь, просто хотел использовать меня. А Шеридан Блейк меня любил. Разумеется, любовь его была ненастоящей. Так ведь и сам Шеридан был ненастоящим.

— Знаешь, иногда я жалею, что ты унаследовала от меня упрямство.

— Не знаю, как все это объяснить папе и маме.

— Было бы несправедливо скрыть от них правду. Если, конечно, у тебя нет наготове какого-нибудь плана.

У Эмили был план, но он не имел никакого отношения к правде, которую следовало сказать родителям. Зато имел прямое отношение к невиновности дяди Джорджа, которую следовало доказать, потому что это было необходимо. Однако Эмили понимала, что бабушка категорически запретит ей совершить то, что она задумала.

— Когда все закончится, бабушка, каждому из нас придется платить по счетам.

Прохладный ветерок врывался сквозь сводчатые проемы окон в часовню замка Рейвенвуд, обвевал лицо Саймона, приносил с собой запах влажной травы. Он стоял, прислонясь плечом к каменной стене и глядя вдаль поверх замкового двора, где они вчера с Эмили любили друг друга. Первые лучи восходящего солнца сверкали на росистой траве, прогоняя ночные тени. Ах, если бы так же легко можно было прогнать его сомнения и страхи, думал Саймон.

— Вспоминаю деньки, когда наш полк расквартировался в разрушенной церкви возле Ла-Коруньи, — сказал Дигби, бросив охапку одеял на каменный пол. — Не могу сказать, что сильно завидую вам, сэр.

Саймон улыбнулся:

— Ну, это всего на несколько дней.

— Да. — Дигби потер подбородок, поглядел на провизию, которую сложил в углу. — Мы должны найти изменника за три дня. Надеюсь, у вас есть какой-нибудь план?

Саймон прижался спиной к стене.

— Я собираюсь порыться в личных бумагах как Стэнбери, так и Уиткома сегодня ночью.

— А если вы ничего не найдете?

— Тогда я устрою ловушку. Может, изменник в нее и попадется с перепугу. — Саймон потер затекшие мышцы шеи. — Встречаемся здесь на рассвете. Тогда и продумаем все детали.

Дигби нахмурился:

— Лучше бы мне пойти с вами, сэр.

— Я хочу, чтобы ты приглядывал за Эмили. У меня такое чувство, что она затевает какую-то глупость.

— Но, сэр, должен же кто-то обеспечивать вам надежный тыл!

— Я и сам справлюсь.

— Сэр, не сердитесь, но вы, как всегда, безрассудны.

Саймон улыбнулся:

— Я всего-навсего собираюсь забраться в два частных дома, Дигби.

Дигби вздохнул.

— Да, сэр. А я буду приглядывать за мисс Мейтленд. Чтобы она не вляпалась в какую-нибудь историю.

Эмили плотнее запахнула шаль, надеясь, что черные кружева помогут ей слиться с темнотой в саду возле особняка на Куин-сквер, принадлежащего Лоуренсу Стэнбери. Она выскользнула из дома вскоре после того, как пробило одиннадцать, и была уверена, что никто не заметил ее исчезновения. Она намеревалась пошарить в письменном столе Лоуренса в его библиотеке в поисках улики, свидетельствующей о связях с контрабандистами. Однако Лоуренс, видимо, собирался сидеть в библиотеке всю ночь напролет. Уже перевалило за полночь, но этот тип и не думал ложиться спать.

Она потихоньку приблизилась к окнам библиотеки, стараясь держаться подальше от прямоугольников золотистого света, которые падали в темный сад из окон библиотеки. Там, кроме настенных светильников, горела еще и настольная лампа. Лоуренс был виден сбоку: он сидел за своим письменным столом, вернее, даже не столом, а бюро с несколькими рядами ящиков, которое стояло возле обшитой дубовыми панелями стены. На столе были разбросаны бумаги. Лежали открытые гроссбухи. Интересно, подумала Эмили, нет ли тут чего-нибудь связанного с Рамиресом.

Тисовая ветка впивалась ей в бок. Она шагнула назад и попала прямехонько в розовый куст, а когда острый шип кольнул ее в бедро, не удержалась и вскрикнула. Лоуренс услышал.

Она присела возле тиса и сквозь густые ветви кустарника увидела, как Лоуренс встал и направился к одному из окон. Она затаила дыхание.

Какое-то время Лоуренс смотрел в залитый лунным светом сад, затем вернулся к столу, но садиться не стал. Эмили облегченно вздохнула.

«Пора спать!» — послала ему мысленный приказ Эмили.

Словно услышав ее, он закрыл гроссбухи и один из них запер в ящик стола, после чего погасил свечи и лампу. Почему он запер в ящик только один гроссбух? Быть может, именно в нем содержится информация не для посторонних глаз? Та, что изобличает его как французского шпиона.

Когда в окнах второго этажа зажегся свет, Эмили глубоко вздохнула и начала потихоньку подбираться к окну. Добралась, распахнула его, залезла на подоконник, перекинула ноги внутрь и спустилась на пол.

В свете луны, лившемся в окна, она легко нашла письменный стол. На бумаги и гроссбухи, лежавшие на столе, не стала смотреть. Ее интересовало то, что Лоуренс запер в ящик стола. Но как открыть этот чертов ящик?

Она принялась перебирать бумаги на столе, надеясь найти что-нибудь, чем можно было бы взломать замок ящика, и нашла серебряный нож для разрезания бумаги. Она уже склонилась над замком, когда вдруг почувствовала, что в библиотеке кто-то есть.

От страха ее бросило в дрожь. Она сжала в руке нож и повернулась к окнам, надеясь, что успеет добежать до них, прежде чем таинственный «кто-то» ее догонит.

Но в этот момент сильная мужская рука обхватила ее за талию и крепкая ладонь зажала ей рот. Она попыталась вырваться, двинула неизвестного локтем в живот. Тот чертыхнулся, но продолжал крепко держать.

— Черт возьми, Эмили, угомонись. А то сейчас на шум прибежит Стэнбери со всей своей прислугой.

Эмили чуть не упала в обморок, узнав знакомый голос. Прижалась к его груди, и он отнял ладонь от ее рта.

— Я думала, это Лоуренс.

— Какого черта ты здесь делаешь?

Эмили посмотрела на него. Темноволосый, одетый во все черное, он был почти не виден в темноте.

— Я подумала, может, найду какие-нибудь улики.

— По-моему, ты обещала не лезть в это дело.

Эмили гордо вскинула голову.

— Ничего подобного я не обещала…

Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох. А когда снова посмотрел на нее, она даже отшатнулась — такая ярость сверкала в его глазах.

— Немедленно уходи. Сию секунду.

— Но я могу… — Эмили ахнула. Он схватил ее за руку и поволок к окну. — Мне не нравится, когда меня хватают и тащат, я чувствую себя как кость в зубах у злобного пса.

Саймон остановился у окна.