Я сломала печать. Ничего не произошло. Не сомневаюсь, Нукпана сохранит все свои пренеприятнейшие сюрпризы для личной встречи. Письмо было написано по-гоблински, что для меня не было проблемой. Чернила были тоже странные. И это для меня уже большая проблема. Это были не чернила, а кровь, а в этом качестве она должна была быть свежей. Я заставила себя сфокусироваться на письме, а не на происхождении того, чем и на чем оно было написано.

Я прочитала письмо, сосредоточившись на самом сообщении, и выяснила больше, чем было в словах, нацарапанных на пергаменте. Сарад Нукпана написал их, стремясь привести меня в ужас, чтобы я не смогла потом ему противостоять. Он хотел, чтобы на нашей встрече присутствовал Пиарас. Если его не будет, сделки не будет — с Сагредом или без Сагреда. Он меня уверял, что в убийстве такого молодого и талантливого заклинателя нет никакой пользы и этого у него даже в мыслях нет. Потом он сообщил мне точно, что у него в мыслях, причем спокойно и со всеми физиологическими подробностями. Я стиснула зубы, направляя свою ярость, клокотавшую в горле, обратно к желудку, откуда она пришла. Но я не смогу заключить ее там надолго. Надо будет выпустить пары позже, когда горло Сарада Нукпаны будет у меня в руках.

— Что это? — спросил Микаэль.

Я подала ему письмо.

— Ему не терпится. Ты умеешь читать по-гоблински?

— Умею.

— Хорошо.

Я не собиралась читать ему ни с Пиарасом в комнате, ни без него. Я не хочу давать жизнь любого рода извращенным словам этого гоблина.

Микаэль внимательно прочитал письмо. Его реакция была практически такой же, как у меня. Хранитель в моих глазах поднялся на пару ступеней выше. Защитные инстинкты в человеке могут иногда быть больше помехой, чем помощью, но если речь идет о Сараде Нукпане и о том, что он творил, я бы забрала все защитные инстинкты у кого угодно, особенно если этот «кто-нибудь» — паладин хранителей.

— Что там? — Пиарас встал и направился к Микаэлю. — Что там написано?

Я преградила путь.

— Нет!

Моя вспышка была неожиданна даже для меня. Пиарас застыл на месте. Глядя на выражение его лица, можно было подумать, что я дала ему пощечину.

— Прошу прощения, но тебе не надо это читать. — Громкости в моем голосе поубавилось, но эмоций было хоть отбавляй.

Я сама учила читать Пиараса на языке гоблинов. Но я учила его для того, чтобы уметь смешивать травы для приготовления сборов и лекарств, а не для того, чтобы читать извращенный бред чудовища.

Молодой эльф напрягся.

— Почему нет? Если это о моей бабушке…

— Единственное упоминание о твоей бабушке — в связи со сделкой.

Это не чистая правда, но я не хотела вообще говорить Пиарасу, что там. Сарад Нукпана, конечно, написал о Тарсилии — пунктуально и подробно перечислил, что с ней произойдет, если мы не осуществим его пожелания сразу же. Затем, в кульминационной точке ее гибели, он использует то, что останется от жизни Тарсилии, в качестве топлива для создания других Врат, чтобы лично прийти и забрать Пиараса и меня. Мальчику нельзя такое читать.

— Сделки для тебя? — тихо спросил Пиарас.

— Да.

Я убеждала себя, что полуправда лучше, чем вообще ничего. Пиарас молчал и просто смотрел на меня. Он знал, что в письме было написано что-то еще, и ему не надо было магического таланта, чтобы понять это. Если действовать решительно, есть шансы на то, что он действительно не захочет узнать. Но он чувствовал, что должен. И как бы сильно я ни стремилась этому воспрепятствовать, я не была полностью уверена, что он не прав. Мир полон уродства. Пиарас рано или поздно получит ответ на этот вопрос. Я просто не хотела, чтобы это произошло сейчас или в ближайшее время.

— Что там еще? — спросил он. Его голос был тих, но тверд. Он не собирался отступать. В душе я была рада.

Я не стала отвечать сразу же. Это было не очень удобно для всех присутствующих, но дало мне возможность подумать.

— Тебе лучше не видеть, что он там написал, — наконец ответила я. — Это продукт извращенного ума садиста, и ты ничего не выиграешь, узнав, что в письме. Я не хочу, чтобы ты даже прикасался к письму. Просто поверь мне разок и не настаивай.

— Там что-то и обо мне?

Я набрала в грудь воздуха и ответила:

— Да.

— Он хочет навредить мне, да? — Пиарас знал ответ на этот вопрос так же хорошо, как Микаэль и я.

— Да, хочет.

— Он хочет, чтобы пришли мы вдвоем, — продолжал он.

— Хочет — не значит, что получит, — ответила я.

— Мы собираемся сделать все, что в наших силах, чтобы ты и Райни остались целы и невредимы, — ответил Микаэль. — И вернуть твою бабушку живой.

Пиарас тщательно взвесил его слова, прежде чем ответить:

— Тогда мне действительно не нужны подробности письма. Но если есть что-то, что я должен знать до полуночи, пожалуйста, скажите мне.

Я была смущена. Это была хорошая смена эмоций.

— До полуночи?

— Когда мы освободим бабушку. Если есть что-то, что мне надо…

— Мы? Нет, нет! Никакого «мы». Ты остаешься здесь!

— Нет, не остаюсь.

— Да! Остаешься!

— На самом деле, Райни, лучше, если он пойдет с нами, — сказал Микаэль.

— Что?

Не могу поверить своим ушам! Если все пройдет хорошо, то через несколько часов я собираюсь Сарада Нукпану просто удавить собственными руками! Но, похоже, мне надо сделать то же самое с Микаэлем Илиесором прямо сейчас!

— Для того чтобы вернуть Сагред и противостоять кринсани, у меня будет задействован каждый хранитель, который приехал сюда со мной, — пояснил Микаэль. — Самое безопасное место для Пиараса — быть вместе с нами.

Я не смогла найти изъян в его логике, но это не значит, что я с ним согласна. У меня есть собственные защитные инстинкты, и эти инстинкты хотели взять Пиараса и не отпускать. Моя более практичная сторона знала, что это невозможно. Минимум, я должна была бы позволить ему убить Сарада Нукпану. Но другая часть меня жаждала посадить Пиараса под замок в самом глубоком подвале города или вынудить Фелана немедленно отправиться с ним в центр ближайшего океана. Притягательно, но вряд ли осуществимо. Да и куда можно спрятать человека от гада, который может прорезать Врата в любом месте, где пожелает.

Поэтому я просто встретила слова Микаэля каменным молчанием. Иногда я ненавижу, когда оказываюсь права, но когда оказывается прав кто-то другой, это просто невыносимо. Особенно если это делает неправой меня. Наверное, неразумно, но я работаю над собой.

Сарад Нукпана хотел, чтобы обмен состоялся в полночь, в разрушенном храме около строений, принадлежащих семье Мал’Салинов. Сагред был в мавзолее, на землях посольства. На первый взгляд, все достаточно просто. Отправиться на маскарад, взять домой один камешек, ворующий души, в качестве сувенира с вечеринки и, пока будем находиться по соседству, умыкнуть Тарсилию. Просто. Легко!