Им вовремя напомнили: одни правила для мужчин, другие для женщин. Так устроен мир.

И она не будет его любовницей.

Они уехали рано утром на следующий день. Грейс почти не прикоснулась к завтраку. Ей не терпелось оказаться дома, рядом со своей любимой семьей. Но как только она окажется дома, ей придется попрощаться с Домиником.

Фатима, Хадиджа и Муна очень тепло проводили ее, настояв на том, чтобы она оставила себе восточные одежды, в которые они наряжали ее накануне. Они подарили ей еще несколько ценных предметов одежды, и, чтобы доставить им удовольствие, ей пришлось надеть пару великолепных шелковых туфель с загнутыми носами.

Она попрощалась и поблагодарила всех женщин по очереди, обнимая их так, словно они были давным-давно знакомы. Они неправильно поняли грусть в ее глазах и поспешили успокоить ее.

– Не грусти, Грейс. Ты вернешься и вновь навестишь нас. Доминик привезет тебя. Твой мужчина очень хороший.

Она улыбнулась и кивнула:

– Я знаю. – В объяснениях не было никакого смысла. Женщины, живущие в гареме, никогда бы не поняли ее проблем.

Тарик торжественно проводил их. Когда они выходили из дома, начался дождь, и, к удовольствию Грейс, Доминик подхватил ее на руки и отнес в карету, чтобы спасти ее экзотические шелковые туфельки.

Шеба уже гордо сидела на сиденье рядом с кучером, но как только начался дождь, уши ее поникли, она спрыгнула с насиженного места и примостилась рядом со ступенькой, умоляюще глядя на Доминика. Он рассмеялся:

– Ты когда-нибудь видела водолаза, который боялся бы воды? Познакомься с Шебой. – Он щелкнул пальцами, она запрыгнула в карету и счастливая улеглась у его ног.

Они помахали на прощание Тарику и его женам, и карета покатилась прочь. Челтнем медленно исчезал из виду.

– С тобой все в порядке, Грейс?

Она взглянула на Доминика и вдруг оказалась в его объятиях, и они целовались как сумасшедшие. Их последний день вместе. В их особом мире.

– Откуда ты знаешь про гарем? – спросила она намного позже.

– Мы с Тариком давно знакомы, с тех самых пор, как были детьми. Можно даже сказать, что мы родственники.

– Родственники?

Доминик устроил ее поудобнее у себя на коленях и начал рассказывать:

– Одно из мест, где я жил ребенком, был Неаполь. Даже сейчас я еще испытываю смешанные чувства по поводу этого города. К тому времени у нас совсем кончились деньги: До этого мы жили на деньги, полученные от продажи драгоценностей – единственного, что мама взяла с собой при побеге из Вульфстона. Я проводил все свое время в доках. Там было много возможностей для сообразительного паренька, который к тому же не боится работы.

Она обняла его, вспомнив мальчика, который нырял за монетками.

– Однажды мальчик – не один из нас, а мальчик из богатой семьи – случайно упал в воду, когда грузчики носили товары на корабль. Никто не видел, как он упал. Я наблюдал за этим и увидел, что он долго не всплывает… должно быть, он ударился головой. Поэтому я нырнул и вытянул его на поверхность.

– Ты спас ему жизнь. Он кивнул.

– Это был Тарик. Его отец владел тем кораблем, который загружали в тот момент. Он взял меня на борт, накормил, а затем захотел лично поблагодарить моих родителей. Я сделал все, что было в моих силах, чтобы воспрепятствовать его приходу. Мама стеснялась того, в каких условиях мы живем. Но он настаивал.

Он замолчал, припоминая те давние времена.

– Это была любовь с первого взгляда, между отцом Тарика и моей матерью. – Его руки крепче сжали ее, и он потерся подбородком о ее кудри. – Когда корабль отправился в Египет, мы с матерью были на борту. Он купил ей красивый дом в Александрии, и мы больше никогда не знали бедности.

– Но разве он не был женат? Я хочу сказать, у него же был сын.

– Фазиль был женат, у него было несколько жен. Моя мать стала его любовницей, и он обращался с ней лучше, чем мой отец. Ей принадлежал дом, который он ей купил, – все бумаги были оформлены на ее имя. Он дал ей большую сумму денег, оплачивал все расходы по дому и выплачивал ей ренту.

Фазиль…

– Книга поэзии? Доминик кивнул.

Значит, это его мать была «моя голубка, мое сердце, моя возлюбленная».

– Но это было не из-за денег – Фазиль обожал маму и обращался с ней как с принцессой. А она любила его. Я никогда не видел ее такой счастливой. Он был хорошим человеком. Он даже определил меня учиться с Тариком. – Голос Доминика напрягся. – Пока мой отец не вцепился в меня и не притащил в Англию для обучения. Я бы не позволил им схватить меня, если бы мама не была в безопасности.

Наступила долгая пауза.

– Когда Фазиль умер, ее сердце разбилось.

Копыта лошадей стучали по дороге. С близлежащей фермы доносился лай собаки. Грейс вспомнила, как Фрей рассказывал ей, что мать Доминика умерла у него на руках. Она крепко обняла его.

По крыше забарабанил дождь.

О, как я счастлив открывать тебя!

В цепях любви себя освобожу.

Джон Донн

– Все это очень хорошо, Грейс, – сурово сказал сэр Освальд. – Но какого черта ты путешествуешь, да еще и с ночевкой, в Лондон одна и без сопровождения – нет, эта чертова собака не считается! – с каким-то мужчиной, которого я до сегодняшнего дня не видел, когда ты должна быть на какой-то загородной вечеринке с сэром Джоном и Мелли Петтифер?

Грейс сглотнула. Она приготовила небольшую речь, и она неплохо звучала, когда она репетировала ее про себя в карете, Но двоюродный дедушка Освальд ее не проглотил.

Самое худшее, что Пруденс и ее муж Гидеон не были единственными родственниками, кто в данный момент гостил у двоюродного дедушки Освальда и бабушки Гасси. Там были все ее сестры с мужьями. И ни одного из них ее история не впечатлила. Кроме бабушки Гасси, которая смотрела на Доминика с откровенным, если не сказать навязчивым, восхищением.

Доминик же не смущался. Да и вопросы двоюродного дедушки Освальда его тоже ничуть не беспокоили. Или угрожающие взгляды, которыми его окидывали ее четверо крупных, недовольных, мускулистых зятьев. Она взглянула на Эдварда и изменила это на троих крупных, недовольных и мускулистых зятьев и одного сердитого графа среднего размера – ее зятя Эдварда.

Доминика настолько не заботила напыщенная речь двоюродного дедушки Освальда, что он смотрел только на нее да на ее сестер, очевидно, ища в них семейное сходство. А один раз, она была уверена, он даже подмигнул двоюродной бабушке Гасси.

Они его на кусочки разорвут.

А если они этого не сделают, то ьто сделает она. Ее речь бы великолепно сработала, если бы он не вставлял поминутно «полезные» объяснения, заверяя их, что Шеба – очень хорошая компаньонка и что гарем этот вовсе не вертеп, как воображают многие люди.