Это выглядело так, словно у нее только начался пубертатный период. Я смотрел на ее груди и вспоминал Синди, двенадцатилетнюю девочку, которая мне нравилась в первый год преподавания в «Претти Брук». Она сидела в первом ряду, и ее золотисто-белокурые волосы блестели на солнце. Я поймал себя на том, что смотрю на нее, когда класс затихал над своей работой и ее красивая головка склонялась к плечу. У нее были золотые волоски на руках и под коленями, которые я видел под партой, когда в первые школьные недели она носила юбки. Когда же она поднимала голову, ее губы были розовыми и мокрыми изнутри, а глаза голубыми. Но именно волоски под коленями, это вторжение животного мира, привлекало меня в ней.

Поскольку школа была частная, мы частенько по выходным отправлялись с детьми на экскурсии. В начале сентября мы поехали автобусом в государственный заповедник «Уортингтон» в долине реки Делавэр, чтобы взойти на небольшую гору и посмотреть на Аппалачи. Был очень жаркий, ясный день, и перед тем, как взбираться наверх, дети принялись бегать по полю у изножья горы. Синди была в двадцати ярдах от меня. Я смотрел, как она убегает от мальчишек, которые ее дразнили. Она бегала быстро, но ее ноги были слишком длинными и тонкими. Она еще не выросла и была игривой, словно жеребенок. Она закричала и исчезла за какими-то кабинками, мальчишки погнались за ней, и я почувствовал возбуждение при мысли о ее юной прелести. Я представил ее обнаженной и непорочной. Мне хотелось нежно ее поцеловать. Я чувствовал себя виноватым из-за этих мыслей, хотя это были мысли – и только. Вдруг кто-то прыгнул мне на спину. Я испугался и спросил:

– Кто там?

Это была Синди. Она обхватила ногами мой живот. Мальчишки, преследовавшие ее, окружили нас. Она рассмеялась:

– Защитите меня, мистер Ивз!

Мальчишки походили на собак, разгоряченных погоней. Их носы, слишком большие из-за пубертата, напоминали слоновьи хоботы. Моим единственным преимуществом перед ними были рост и власть. Мне тоже хотелось погнаться за Синди. Я сказал мальчишкам, чтобы они оставили ее в покое. Этого оказалось достаточно. Они разбежались, и я коснулся ее бедра, прижатого к моим ребрам, чтобы успокоить ее. Я позволил себе на мгновение испытать недозволенную радость от этого прикосновения, а потом сказал:

– Пора слезать, Синди.

Я старался всем телом ощутить ее, когда она соскальзывала с моей спины, чтобы не упустить ни одного момента.

Она сказала:

– Благодарю вас, мистер Ивз, – и побежала за мальчишками в надежде, что они снова будут ее дразнить. Я стоял совершенно неподвижно, желая запомнить то, как она давила на меня всей своей тяжестью.

Во время восхождения мы разделились на группы по десять человек. Синди оказалась в моей группе. У меня было пять мальчиков и пять девочек. Пока мы шли через лес, было очень жарко, и один из мальчиков спросил меня, нельзя ли ему снять рубашку. Я разрешил.

– Хотелось бы и мне снять рубашку, – сказала Синди. – Это несправедливо, что девочки не могут снимать рубашек.

Я подумал: «Неужели это возможно? Не прохожу ли я проверку?»

– Ну, девочкам положено быть немного загадочными, – рассмеялся я.

– Во мне нет ничего загадочного, – ответила Синди.

Я остановился, она тоже. Остальные продолжали идти, они не обратили внимания на ее слова. Ее лицо было опущено, выражение его печально. Поскольку мой пубертат начался поздно, в возрасте пятнадцати с половиной лет, я понял, что она говорит о своих маленьких грудях, у которых увеличились только соски, что я находил прелестным. Большинство же девочек в классе были более развиты, и она, очевидно, сравнивала себя с ними.

– Не беспокойся, – утешил я ее, – в свое время в тебе будет масса загадочного.

Она подняла на меня глаза и сказала:

– Мистер Ивз, вы – самый лучший!

И второй раз за день обняла меня. Мне стало очень хорошо. Она побежала за остальными детьми. Я был горд, что помог ей. Когда несколько месяцев спустя их семья переехала и она больше не училась в моем классе, я почувствовал себя счастливым.

Сильвии понравилось, как я смотрю на ее груди. Она с нежностью положила мне руку на голову и сказала:

– Снимай одежду.

У окна был стул, и я аккуратно сложил на него одежду и спрятал бумажник в туфли. На мне осталось только белье. Я лег с ней в кровать. Лежал там и нервничал. Но пахло от нее хорошо. Мне нравились дешевые духи. Она спросила:

– Что ты хочешь делать?

– Ничего опасного, – сказал я. – Было бы замечательно просто обнимать тебя.

Мы обнялись. Я принялся целовать ее в щеку, и она быстро повернула лицо. Она думала, что я ищу ее рот, но это было не так. Мне нравилось, что она такая. Я следовал старомодной логике: если она так ведет себя со мной, то, вероятно, так же ведет себя и с другими, а значит, можно надеяться, что у нее нет болезней.

Потом она повернулась ко мне спиной. Я взял ее за руку, вдохнул запах ее волос. Я был счастлив. Она спросила:

– Почему ты ходишь к «Салли»?

– Потому что я одинок.

– Разве у тебя нет жены?

Многие мужчины, которые ходили к «Салли», были женаты.

– У меня нет жены, – сказал я. – А у тебя есть парень?

– Нет. Не так легко найти парня.

– Но ты очень красивая. Должно быть, множество парней хотят быть с тобой. – Я подумывал, не сказать ли ей, что я могу быть ее парнем.

– Нет, девушкой вроде меня быть нелегко, – отвечала она. – Геи хотят мужчин, а обыкновенные мужчины, когда узнают, кто я, не хотят меня.

Так что для нее оставались мужчины только определенного сорта, но, похоже, она не рассматривала их как подходящий вариант. В общем, я лежал там, чувствуя себя мертвым и сожалея о потере семидесяти пяти долларов. Но потом она потянулась назад, обхватила мой пенис и начала тереть его о свои трусики и зад. Я обхватил ее руками и поцеловал в шею. Мы были возбуждены, она легла на меня. У меня случилась эрекция, и она поднялась и села на меня, широко расставив ноги. В уличном свете она казалась по-настоящему красивой. Я коснулся ее набухших сосков. Она стащила трусики, и я увидел ее маленький пенис.

Она взяла его в руки, он был маленьким, совсем не страшным, а потом взяла мою руку и вложила его в нее. Он не был возбужденным. Я помассировал его большим и указательным пальцами, думая, мал ли он от природы или стал таким от гормонов.

Сильвия поднялась и сняла с меня белье. Потом вытащила из сумочки презерватив. Надела на меня и принялась сосать. Я смотрел на нее, чувствуя, что подхожу к завершению слишком быстро. Я хотел за свои деньги продлить удовольствие, так что спросил, не можем ли мы еще немного полежать. Она согласилась и легла под меня.

– Не входи, – сказала она.

– Не стану, – сказал я.

Мы терлись друг о друга, и влажный презерватив скользил между ее ягодицами. Она неподдельно возбудилась, начала стонать, а потом подняла свою попку, столкнув меня на колени. Белое сияние ее щек было прекрасно. Шелковые черные волосы лежали у нее на плечах. Я знал, что она хочет, чтобы я вошел. Я был в восторге оттого, что она хочет меня после того, как предостерегла, чтобы я этого не делал. Возбуждение было слишком сильным. Обескураженный видом ее попки и тем, что по-настоящему ее возбудил, я облегчился в презерватив, и он немного съехал. Я потерся о ее ягодицы и с неполной эрекцией испытал странный и приятный оргазм.