Помимо обещания этих значительных вознаграждений, следователи особого отдела убеждали SEP в том, что у них есть единственный выход – сотрудничать с ними. В случае отказа следователи угрожали им казнью или даже обещали еще более тяжкую участь (казнь была, по крайней мере, быстрой смертью) – грозились отпустить на свободу при компрометирующих обстоятельствах. Было хорошо известно, что КПМ жестоко мстила тем, кто был заподозрен в предательстве, зачастую заставляя их копать самим себе могилы в джунглях перед тем, как перерезать им горло. Другой тактикой особого отдела для вербовки SEP был шантаж, который обычно состоял в угрозе убить членов семьи39.

Были случаи, когда английские следователи пытали арестованных в Малайе, но нет доказательств того, что пытки, либо как они понимались в то время, либо как определяются в современном международном праве, были там узаконены. Невозможно прийти ни к какому обобщенному заключению о том, как и почему имели место пытки. Вероятно, было столько же причин, по которым заключенных подвергали пыткам в этой колонии, сколько и следователей. Также, по-видимому, существовала «серая зона» между действиями, официально санкционированными и допускаемыми неофициально. Эта пагубная смесь зачастую сочеталась с плохой подготовкой следователей.

Однако кое-что ясно из исторических документов. В Малайе, как и во время чрезвычайного положения в других колониях, существовали два вида допросов: допросы на линии фронта, которые часто проводились силами тех подразделений, которые отслеживали путь двойных агентов в глубь джунглей; и допросы, которые проводились позже обычно следователями особого отдела или армейскими следователями. Первый вид допросов имел цель получить быстрые – буквально под огнем – ответы на конкретные вопросы. Часто войсковые и полицейские следователи, которые допрашивали мятежников на переднем крае, не были обучены методам допроса. Допросы второго вида, наоборот, проводили следователи из разведки, которые ставили себе задачу получить широкую картину того, что реально знает пленный, чтобы собрать стратегическую информацию о планах КПМ. МИ-5 самым непосредственным образом руководила этими допросами.

Памятуя об уроках, полученных в лагере 020 во время Второй мировой войны, МИ-5 признавала, что применение физического насилия или мер «третьей степени» будет напрасным при попытке завербовать двойных агентов в Малайе. С одной стороны, она признавала, что центр допросов «не может функционировать как благотворительная организация. Это место, где нужно поддерживать жесткую дисциплину». С другой стороны, старшие офицеры МИ-5 в Лондоне вместе с Мортоном в Малайе делали акцент на том, что любая попытка завербовать агента при помощи пыток неизбежно даст обратную реакцию: агент будет просто возмущен действиями своих следователей и не захочет работать с ними. Рекомендации по проведению допросов в Малайе и при подавлении восстаний в других колониях в те времена решительно отвергали применение физического насилия: «Одних только нравственных соображений должно быть достаточно, чтобы запретить его. К тому же цель допроса – извлечь достоверную информацию, тогда как выпытанные признания, скорее всего, будут ненадежны». В инструкциях для проведения допросов в Малайе говорилось, что особая осторожность требуется при проведении допроса арестованных женщин: «Абсолютно ошибочное действие, когда следователь угрожает снять с женщины одежду и выставить ее голой». Более поздние рекомендации, которые были составлены МИ-5 в 1961 г. и развивали начатое назидание, гласили: «Физическое насилие или психологическая пытка, помимо нравственных и юридических соображений, недальновидность. Это все равно что намеренно испортить мотор машины, которая нужна для дальней поездки. Под пыткой заговорит любой, но вы можете получить признание, которое будет сделано, чтобы предотвратить пытку, но оно не будет правдивым – разведывательные данные, полученные подобным образом, обычно бесполезны»40.

Некоторые следователи в Малайе, по-видимому, принимали во внимание совет МИ-5 или же самостоятельно пришли к аналогичночному заключению. В 1950 г. офицер командного состава 22-го парашютно-десантного полка Майкл Кэлверт буквально выгнал с работы одного полицейского, когда тот сказал ему, что пытка – наилучший способ получить информацию от заключенного. Инструкции, выпущенные для всех английских вооруженных сил, также недвусмысленно запрещали применять физическое насилие во время допросов: «С пленными следует обращаться так, как того требует Женевская конвенция, во все времена. Допросы с применением пыток или жестокое обращение с пленными не разрешаются ни при каких обстоятельствах. Весьма сомнительно, чтобы такие методы приносили плоды, так как арестованный может сказать то, что, как ему кажется, хочет услышать допрашивающий, соответствует или не соответствует это действительности. Акты насилия или злоба лишь возбудят в пленном враждебное чувство. Более того, такой подход на самом деле равнозначен признанию в несостоятельности. Основная цель следователя – добиться добровольного сотрудничества арестованного, так как только тогда следователь с большей вероятностью получит полную, надежную и точную военную информацию. Этого сотрудничества и уважения можно добиться сочетанием твердости, понимания и сочувствия»41.

Несмотря на эти рекомендации, МИ-5 не сумела донести их основную идею до всех сил безопасности, действующих в колонии. Особенно для тех, кто воевал на переднем крае. Там рекомендации из лекций МИ-5 по этическим вопросам, более подходящим для легких семинаров по психологии, легко забывались. В результате некоторые следователи прибегали к пыткам. Бывали случаи, особенно во время проведения программ по переселению, но также и во время полицейских допросов, когда задержанных избивали, вырывали им ногти. Особый отдел в Малайе мог быть жестоким. Даже Мортон, который в своей корреспонденции выглядит человеком мягким, вспоминал случаи, когда «пришлось пожертвовать несколькими двойными агентами, чтобы можно было провести операцию силами безопасности с целью облегчить давление партизан в определенных районах»: «Помню, как в одном районе ряд успешных операций привел к широкомасштабному расследованию коммунистами деятельности местной партийной организации. К сожалению, агент особого отдела был среди тех, кого они ликвидировали в ходе последовавшей чистки. Его заставили копать самому себе могилу, а затем двое сильных мужчин медленно задушили его насмерть. Однако было утешительно знать, что другие его товарищи, не ставшие агентами, тоже были казнены. Коммунисты не рисковали»42.

В 1951 г. во время суда над австралийцем – владельцем плантации каучука, которого обвиняли в связях с мятежниками, появились свидетельства того, что малайская полиция прибегала к таким методам, как «угрозы револьвером, удары ногами и кулаками и жестокие избиения ротанговой палкой и втыкание иглы под ногти». Когда британские следователи применяли «гестаповские» методы в Малайе, то это происходило в основном на линии фронта часто во время допросов в стиле «возмездия» с целью «наказать» пленников, в отличие от допросов с целью получить информацию, которые проводили главным образом следователи особого отдела. Справедливости ради следует сказать, что МИ-5 не воплотила в жизнь полученные уроки по ведению эффективных допросов в Малайе. Однако в равной степени справедливо будет заметить, что при незначительном количестве офицеров МИ-5 в Малайе и большой численности сил безопасности – гражданских и военных, – действующих в этой колонии, неудивительно, что МИ-5 не удалось обучить всех их своим «хорошим методам». Тем не менее она изо всех сил стремилась научить местных офицеров особого отдела лучшим методам ведения допросов SEP: как нужно их «раскалывать» и превращать в двойных агентов. Мортон и Гай Мэдок создали Центр сбора подробной разведывательной информации объединенных разведывательных служб (CSDIC) и школу для обучения служащих особого отдела Малайи неподалеку от Куала-Лумпура, расположенную в местности, покрытой буйной растительностью, где паслись коровы и слоны. Эта школа выполняла функции разведывательной школы, где офицеры особого отдела читали лекции по истории КПМ и Минь Юаня, обучали тому, как нужно внедрять в них агентов. А офицеры МИ-5 рассказывали о «науке разведывательной работы». К июню 1954 г. МИ-5 и SIS совместно разработали «обучающую библию» для сотрудников служб безопасности в Юго-Восточной Азии. Ее составил офицер МИ-5, прикомандированный к SIFE, по фамилии Сатклифф и влиятельный офицер SIS, работавший в то время в Сингапуре, Морис Олдфилд, который позднее поднимется по карьерной лестнице и возглавит SIS. За один 1953 г. Сатклифф провел одиннадцать обучающих курсов для сотрудников службы безопасности в Малайе, Сингапуре, Бирме, Индии и Индонезии. Он пытался привить своим слушателям взгляды МИ-5 на то, как лучше всего руководить двойными агентами, особенно на тщетность применения физического насилия. Не является совпадением то, что у британской разведки появились успехи в Малайе, когда, по выражению одного высокопоставленного полицейского чина в 1954 г., стало меньше «избиений». В мае 1956 г. был проведен еще ряд обучающих курсов для офицеров особого отдела Малайи в Кучинге – на этот раз офицером МИ-5 по имени Р.Дж. И. Элиотт43.