Семья Моубрей пригласила мистера Хейворта и Элиаса отобедать в их доме в Консетте. Новости о путешествиях адвоката шли впереди него, побуждая джентльменов оказывать щедрый прием. Такие приглашения казались облегчением. Элиас предпочитал изысканные обеды с разными людьми, которые могли привлечь Хейворта, поскольку от еды в тавернах у него расстраивался желудок, и он уже не мог придумывать новые темы для разговоров.

Еще один разговор о короле Георге IV наверняка утомит Элиаса до смерти.

– Мистер Уэлби, что привело вас в Консетт? – спросила миссис Моубрей. Она расположилась в шезлонге и потягивала ратафию из хрустального кубка. Молочный цвет лица придавал ей молодой вид, в отличие от ее мужа, который выглядел намного старше своих лет.

Элиас выпрямился в кресле. Он оглядел гостиную – комнату, украшенную китайскими обоями и картинами, написанными маслом. Над камином висел портрет мистера Моубрея. Художник позволил себе придать ему атлетическое телосложение.

Хейворт ответил за него:

– Я ненавижу путешествовать один, поэтому мистер Уэлби предложил сопровождать меня. Я – существо общительное. Без общения я просто схожу с ума. – Он задержался у очага и попыхивал сигарой. – Уэлби, вы должны рассказать мистеру и миссис Моубрей о наших приключениях в Сандерленде. Я думаю, они найдут ваш рассказ о судебных заседаниях весьма забавным.

– Да, расскажите. – Мистер Моубрей сидел рядом со своей женой, жилет его был расстегнут чтобы освободить место для его большого живота. – Нам нравится слушать об обществе, особенно когда оно немного нечестивое.

– Возможно, в другой раз, – Элиас помассировал виски, тупая боль пульсировала за глазами. Месяцы путешествия ухудшили его здоровье и привели в отвратительное настроение. Он не мог сдержать свою грубость. Казалось, она льется из него, как вода из сломанного крана.

В парадную дверь постучали, затем в прихожей послышались неясные разговоры. Элиас узнал голоса. Он напрягся, его сердце бешено колотилось.

– Надеюсь, вы не возражаете, мистер Уэлби. Мы пригласили вашего кузена и его жену присоединиться к нам, – сказала миссис Моубрей. – Сегодня утром я имела счастье встретить в городе новую миссис Дарлинг. Конечно, я почувствовала необходимость передать приглашение на ужин.

– О, Элиас… – Себастьян застыл на пороге гостиной с вдовой де Клэр под руку. Он был одет в бархатный фрак, его галстук был завязан в замысловатый узел.

Элиас вскочил на ноги. Он не видел ни Себастьяна, ни вдову де Клэр с тех пор, как обнаружил их в покоях Себастьяна.

– Боже, какой приятный сюрприз. Я думал, ты вернулся в Уиндермир-Холл, – сказал Себастьян с натянутой улыбкой. – Ты не собираешься поздравить нас?

Ярость сдавила грудь Элиаса, и он задыхался, как лошадь. Он не мог решить, говорить ли ему или повалить кузена на пол.

– Я рад видеть вас в добром здравии, кузен, – сказал Элиас, когда пара поприветствовала хозяев. Он сжал кулаки, его ногти впились в ладони. – Вы остановились поблизости?

– Нет, мы здесь проездом. – Себастьян внимательно смотрел на Элиаса, словно не решаясь сказать лишнее. Он прочистил горло. – Мы едем в Кадвалладер. Моя жена хочет, чтобы мы остановились там на сезон. – Его речь излучала уверенность и вежливость, но он, казалось, нервничал. На его лбу выступили бисеринки пота. Он сильно побледнел.

– Поздравляю вас, мистер и миссис Дарлинг, – сказал Хейворт, возможно, чтобы снять напряжение. – Надеюсь, у вас был хороший медовый месяц.

– Да, конечно. – Вдова де Клэр кивнула, ее щеки раскраснелись. Она достала из своего ридикюля веер и подставила его под подбородок. – Лондон был очень хорош.

– Мы надеемся приобрести городской дом рядом с Гайд-парком, – сказал Себастьян, не сводя взгляда с Элиаса. Он проводил жену к дивану и похвалил прекрасные комнаты Моубреев. Оба молодожена были одеты в дорогую одежду, что свидельствовало о последних нескольких месяцах, вероятно проведенных в прогулках по городским паркам и дегустации напитков в чайных садах.

Они будут наслаждаться респектабельными развлечениями до тех пор, пока позволит Бог. Себастьян будет выставлять напоказ свою прыткую жену на званых вечерах. Вдова де Клэр будет жить в роскоши, пока ее дочь-прачка будет стареть в убогом домике, невидимая для высшего класса.

Элиас опустился на стул и стал изучать узор на полу. Он дрожал от ярости, столь полной, что казалось, она почти оживила его. Он хотел толкнуть Себастьяна к стене. Он хотел кричать до хрипоты в голосе.

Миссис Моубрей пригласила гостей в столовую, где лакеи подали более семи блюд. Все заняли свои места и начали вежливо беседовать. Себастьян рассказал о том, как они с вдовой сбежали из дома, о своих впечатлениях от жизни в Лондоне и о планах завести детей. Никто не выглядел ошеломленным тем обстоятельством, что эти двое, погубившие свои семьи скандалом, теперь живут как достойные члены общества.

– Проживает ли ваша дочь в Кадвалладере, миссис Дарлинг? – спросил Хейворт.

Вдова де Клэр вытерла рот салфеткой. Она взглянула на Элиаса, возможно опасаясь, что он поделится интимными подробностями отъезда Джозефины:

– Нет, она живет в Морпете.

– Такое скромное место для молодой леди, – сказал мистер Моубрей. – Она замужем?

– Вы хотите допросить наших гостей? – Миссис Моубрей рассмеялась. В ее глазах мелькнуло предупреждение, как будто она знала, что произошло между Себастьяном и Джозефиной.

– Нет, она не замужем.

Элиас вонзил вилку в квадратик сыра. Он не мог есть. В животе у него бурчало. Он скомкал свою салфетку под столом.

– Наша ситуация была весьма прискорбной, – сказал Себастьян, когда лакей наполнил его бокал для вина. – Конечно, я чувствую огромную вину за то, что нарушил помолвку с Джозефиной.

– Считайте, что вам повезло. – Мистер Моубрей подмигнул и поднял свой кубок в тосте.

– Действительно. Зачем жениться на копии, если можно заполучить оригинал? – Хейворт усмехнулся. Он повернулся в кресле лицом к вдове. – Миссис Дарлинг, вы будто ангел, спустившийся с небес.

Она изобразила вежливую улыбку.

– Должна признаться, что моя дочь не хотела выходить замуж за Себастьяна. Она считала его слишком смелым человеком. Осмелюсь сказать, что я оказала ей услугу.

– Как благородно с твоей стороны, – со смехом сказал Себастьян. Он откусил кусочек ростбифа, затем обратился к окружающим. – Это правда, что Джозефина проявила больше любви к моему кузену, чем ко мне. – Его усмешка сменилась ухмылкой, сделавшей выражение лица неприятным.