Достав из-за уха карандаш, я откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу и пристроил открытый блокнот на колене. Жаклин покраснела, словно прочитав мои мысли.

Читай, Жаклин.

Нанося широкие штрихи, я представлял себе, что мои пальцы скользят по нежной коже. Я видел грудь, поднимавшуюся и опускавшуюся, как вчера ночью. Жаклин смотрела на мои руки, переводившие изгибы ее тела на язык линий и светотени.

Мне хотелось, чтобы она распростерлась на моей постели, скрестив запястья над головой, как на рисунке, который висел у меня на стене. Я бы легко, без малейшего давления, пробежал по ней кончиками пальцев, будоража крошечные невидимые волоски и приучая ее тело узнавать мое прикосновение. Откликаться на него. Из глубины ее груди донесся бы тихий протяжный звук – как вчера, когда мои ладони гладили ее бедра.

Черт! Рисовать Жаклин сейчас было не лучшей идеей.

– О чем задумалась? – спросил я, пытаясь отвлечься.

– Вспомнила школу, старшие классы, – ответила она.

Отвлечься удалось даже лучше, чем если бы Жаклин плеснула мне в физиономию кофе. Я решил, что она размышляла о Муре, но она сама сказала:

– Я не о нем думала.

Когда ей захотелось узнать о моих школьных годах, у меня перед глазами прошла череда картин: Бойс и наша неожиданная дружба, предательство Мелоди, боль от потери дедушки, отец и его молчание, драки, девицы, чьих лиц я не помнил; Арианна, превращающая мои шрамы в летопись утраты. Уехав из дома, я сменил имя, но порвать нить между мною нынешним и былым оказалось гораздо сложнее.

– Мои воспоминания, скорее всего, не похожи на твои.

– Да? Чем?

Я сказал первое, что пришло в голову:

– Ну, к примеру, я ни с кем не встречался.

Судя по всему, Жаклин не поверила, но она не знала, каким я был. Она не смогла бы себе представить сборища у костра, случайный секс, всю ту безнадегу, в которой я обитал. Я коротко рассказал про Эмбер, про драку, про ярость, затопившую мой мозг и умножившую силу кулаков; про то, как я вырубился, а потом меня арестовали. Про то, как Чарльз мне помог.

– Он прямо твой ангел-хранитель – столько для тебя сделал…

– Ты даже не представляешь себе сколько, – ответил я.

* * *

Я послал Жаклин обобщающий вопросник на два дня раньше, чем его должны были получить остальные студенты моего семинара. Перед тем как это сделать, я задумался, не совершаю ли я очередную этическую ошибку. Конечно, у преподавателя не должно быть любимчиков. Но чего нельзя преподавателю, то «плохому парню» очень даже можно.

В ответном письме Жаклин написала мне, что ей странно получать от меня деловые послания, как будто Лэндон и я остались двумя разными людьми. Оказывается, недавно она даже хотела сосватать Лэндона Лукасу: последний казался ей полным раздолбаем, который пропускает проверочные работы, а на лекциях занимается черт знает чем, и потому, конечно же, ему позарез нужен толковый репетитор. Хорошо, что она не сказала мне это лично: я не удержался и заржал во всю глотку.

Жаклин и Минди ходили в полицию. Написали заявления, дали показания против Бака. Кстати, его полное имя было Теодор Боукер III – об этом я узнал, когда меня вызвал к себе следователь. Я рассказал о том, как Бак напал на Жаклин и как я с ним подрался. Этот урод раззвонил своим «братишкам» и вообще чуть ли не всему кампусу, будто у них с Жаклин был секс по обоюдному согласию в ее грузовичке, а когда она уехала, на него напала «шайка бродяг», о которой он почему-то не сообщил ни университетским, ни городским полицейским.

Завтра мы с Жаклин должны были в последний раз вместе сидеть на лекции. На следующей неделе ей предстояло сдать экзамен по экономике, а еще через неделю общежития закрывались на зимние каникулы.

Она написала мне: «В среду экзамен. А что потом?»

Я несколько раз включил и выключил экран телефона. Действительно, что потом? Разве она не знала, что в отношениях с «плохими парнями» никакого «потом» не бывает? В свое время я доказал это очень многим девушкам. Полапали друг друга – и все. Или перепихнулись/полизались – и все.

От женщин, которые бывали в моей постели до Жаклин и могли оказаться там после, она отличалась тем, что ее хотелось боготворить и в то же время наслаждаться ею. Заниматься не просто сексом, а любовью, и только потом – все. Для меня это было ново.

Наконец я ответил: «Каникулы. Ты обо мне многого не знаешь. Я решил больше тебя не обманывать. Но и выложить все пока не готов. Не уверен, что смогу. Извини».

Я не ждал ответа. И не получил его.

Меня разбудил запах кофе. Странно. Отец почти всегда уходил раньше, чем я просыпался. Трудно было представить, что он отменил запланированные экскурсии, чтобы обсудить мой арест. Своих клиентов он никогда не подводил.

Я заглянул в кухню. Отца видно не было, зато за столом сидел Хеллер. Перед ним лежал его ноутбук, большой желтый линованный блокнот и местный телефонный справочник. Когда я вошел, Чарльз откинулся на спинку стула.

– Лэндон, я хочу с тобой поговорить, если ты не против. Вот, принес тебе рогалики, поставил вариться кофе. Даю тебе несколько минут, чтобы проснуться, а потом потолкуем. Идет?

Я угрюмо кивнул и потопал в ванную. Достал из шкафчика над раковиной обезболивающее и с трудом снял с баночки крышку, защищавшую содержимое от детей – точнее, наоборот. Распухшая рука стала похожа на лапу мультяшного персонажа и дико болела. Самые простые манипуляции вроде чистки зубов и одевания-раздевания превратились в настоящую проблему. Кое-как натянув майку и шорты, я плюнул и оставил тесемки болтаться.

Как только я плюхнулся за стол напротив Чарльза, тот подвинул ко мне рогалик, густо намазанный сливочным сыром, и кружку черного кофе, а потом снял очки и посмотрел на меня, открыто и настойчиво изучая мое лицо, мои глаза. Я не привык, чтобы меня сверлили взглядом, желая при этом добра. Я знал, как глубоко разочаровал Чарльза. Чувство стыда сошло на меня лавиной, от которой бесполезно бежать – все равно накроет.

Уставившись на собственную руку, сжимавшую кружку, и изо всех сил сдерживая слезы, я приготовился выслушать все, что припас Чарльз.

– У меня к тебе предложение. Можешь согласиться, а можешь отказаться, – начал он. – Это не подарок. Это вызов. Если не захочешь его принимать, заставить тебя мы не сможем. И пытаться не будем. Понимаешь? – (Я пока ничего не понимал, но все равно молча кивнул.) – Я написал список того, чего от тебя хочу, а в соседней графе указал то, что обещаю сделать сам, если ты справишься. – Он придвинул ко мне блокнот и начал объяснять: – Во-первых, школа. Ты должен ходить каждый день на все уроки и учиться в полную силу, чтобы поступить в колледж. Перед началом следующего года выбери самые трудные, самые серьезные предметы и вкалывай, не жалея себя. Только так ты сможешь подтянуть свой средний балл, а иначе… Ты вырыл себе глубокую яму, Лэндон. – (Наверное, он даже не представлял себе, насколько глубокую. А я не мог ему об этом рассказать.) – Во-вторых, найди работу. Любую. Главное, чтобы ты получал настоящую зарплату, а не наличные от папы. Тебе нужно научиться работать на кого-то, помимо родного отца. В-третьих, завязывай с наркотиками и алкоголем. С наркотиками – совсем. Что касается спиртного… Я был бы лицемером, если бы потребовал от тебя клятву не брать в рот пива, пока тебе не исполнится двадцать один. Но я хочу, чтобы ты постарался не пить и привык себя контролировать. И наконец, ты должен заняться тхеквондо. Если дерешься, делай это правильно. Пусть тебе объяснят, когда нужно применять силу и (что еще важнее) когда и почему этого делать нельзя. – (Я сглотнул. Сейчас мне казалось совершенно немыслимым выполнить все эти условия. Предложение Чарльза было не вызовом, а требованием невозможного. Но мне хотелось попробовать. Очень хотелось.) – Если ты согласишься, то я со своей стороны обязуюсь сделать следующее: во-первых, оплачу твои занятия боевыми искусствами. В молодости они спасли мою шкуру, помогли мне научиться владеть собой. Уверен, помогут и тебе. Во-вторых, я подключу все свои связи, чтобы тебя приняли к нам на испытательный срок. – (Я удивленно поднял глаза: Чарльз работал в лучшем университете штата.) – Ну а если не получится, есть ведь и муниципальные колледжи. Тот, что находится неподалеку от нашего дома, очень даже неплохой. Год учишься там, попадаешь в отличники, потом переводишься. В любом случае мы с Синди хотим, чтобы ты жил с нами. У нас над гаражом есть квартирка, где мы храним всякий ненужный хлам. Если поступишь, тебе придется зарабатывать на обучение, но о жилье можно будет не беспокоиться. Сегодня я уже сделал несколько звонков. Подыскал хорошую секцию боевых искусств в двадцати минутах езды отсюда. Примешь мое предложение – сегодня же запишем тебя туда. Твоя подпись в конце списка будет означать, что ты согласен с моими условиями. – Чарльз положил поверх блокнота ручку и встал. – Теперь поешь и все обдумай, а я пока пойду провожу Синди с ребятами: они сегодня уезжают домой. Скоро вернусь. – Он положил руку мне на плечо и добавил: – А еще я позвонил в полицию по поводу твоего дела о нападении, поговорил с детективом. Мы с твоим папой постараемся помочь вне зависимости от того, примешь ли ты мое предложение.