Вполне вероятно, что сдвиг в сторону традиционализма обусловлен трендами, которые мы исследовали в предыдущей главе: молодежь все реже вступает в серьезные отношения, поэтому союз между мужчиной и женщиной они могут описывать во все более традиционных терминах, поскольку считают его слишком старомодным. Если ты не хочешь примерять на себя устаревшие гендерные роли, возможно, думают они, то ни с кем не живи вместе и тем более не вступай в брак. Или же, зная, что, устроившись на работу, мама никоим образом не травмирует психику своих детей, айдженеры продолжают искренне считать, что будет «лучше» (они ведь отвечают на вопрос что будет «лучше», по их мнению), если мамы будут сидеть дома. Кроме того, социологи Дэвид Коттер и Джоанна Пепин обращают внимание на то, что два вопроса из трех (кроме вопроса о работающих мамах), по сути, являются наводящими, поскольку в них прямо упоминаются только мужчины, а значит, сдвиг в сторону консерватизма может объясняться желанием вернуть мужчинам главенствующую роль в семье. Женщины, конечно, могут работать, как будто бы говорят они, но разве плохо, если мужчины снова станут мужчинами?

Некоторые айдженеры являются сторонниками традиционного распределения обязанностей, но в то же время они понимают, что экономически это не всегда возможно или целесообразно.

Рис. 9.7. Представления о гендерных ролях у взрослых людей всех возрастов и поколений, General Social Survey, 2014–2016

Многочисленные исследования доказали, что дети не отстают в учебе и не испытывают никаких страданий, если их родители много работают, однако этих айдженеров, похоже, беспокоят только сложности, с которыми когда-нибудь могут столкнуться они сами или их партнеры. Они еще не сделали ничего из того, о чем говорят, но уже кажутся смертельно уставшими.

Если мы хотим узнать, расходятся ли представления различных поколений о гендерных ролях настолько сильно, чтобы говорить о разрыве поколений, то, как и в случае с ЛГБТ, нам следует тщательно изучить результаты последних опросов представителей всех возрастных групп. Удивительно, но айдженеры, миллениалы и поколение Х отвечают на все вопросы практически единодушно, и только представители молчаливого поколения (70 и более лет) имеют намного более традиционные взгляды. Айдженеры и самые молодые миллениалы лишь немногим более прогрессивны, чем представители поколения Х, и почти неотличимы от миллениалов в возрасте от 25 до 35 лет (см. рис. 9.7).

Другими словами, в отличие от ситуации с ЛГБТ, в настоящее время удалось достичь практически полного единства мнений относительно гендерных ролей.

В свою очередь профессор, читавшая лекцию, говорит, что это очень распространенное мнение — она сама не перестает восхищаться тем, «насколько легко и непринужденно общаются между собой студенты всех рас и национальностей. За несколько лет я не стала свидетелем ни одного инцидента».

Тем не менее в том же учебном году мощная волна протестов против расизма накрыла студенческие кампусы по всей стране. Водитель грузовика обозвал президента университета Миссури нигером.

Одни говорят, что айдженеры являются самыми ревностными сторонниками расового равенства в истории, другие утверждают, что они стремительно скатываются к оголтелому расизму. Кто же прав?

Скорее первые, но все не так просто. В том что касается поддержки расового равенства, айдженеры, как и миллениалы, поддерживают движение «Черные жизни важны» (Black Lives Matter) значительно чаще, чем представители любого другого поколения — согласно опросу, проведенному в 2016 году Исследовательским центром Пью (Pew Research Center), 60 % белых в возрасте от 18 до 30 лет поддерживали движение «Черные жизни важны», среди представителей поколения Х и беби-бумеров (от 50 до 64 лет) таких оказалось 37 %, а среди представителей молчаливого поколения (70 лет и старше) — 26 %.

9 августа 2014 года в Фергюсоне, штат Миссури, сотрудник полиции застрелил восемнадцатилетнего Майкла Брауна. Это и еще несколько других громких убийств чернокожих полицейскими резко изменили как мнение подростков о расовом давлении, так и их отношение к полиции. Всего за один год — с весны 2014-го до весны 2015 года — число двенадцатиклассников, недовольных работой полиции, возросло на 29 %, а число тех, кто заявил об ухудшении межрасовых отношений, увеличилось в два с половиной раза. Так же резко взгляды последний раз менялись только на фоне расовых волнений в 1990-х (см. рис. 9.8). Рост расовой напряженности предопределил расовую поляризацию во время президентской кампании 2016 года и обеспечил популярность белым националистам, так называемым «альтернативным правым», или, сокращенно, «альтрайтам». К тому моменту казалось, что американцы раз и навсегда покончили с расизмом — мы выбрали чернокожего президента, признали Бейонсе королевой всех медиа и с удовольствием смотрели сериалы Шонды Раймс на канале ABC. Увы, все это оказалось хрупким перемирием, и, судя по всему, оно нарушено. Согласно опросу, проведенному в марте 2015 года Институтом Гэллапа, 54 % студентов колледжей становились в течение учебного года свидетелями протестов против расовой дискриминации на территории своих кампусов.