– Простите, но слишком уж это все подозрительно. Придется пройти в штаб полка.

Коля скривился. Они с Марлен изрядно вымотались, а тут этот идиотский арест…

– Как тебя зовут, боец?

– Венцель.

– Надеюсь, Венцель, я увижу там Шпикунднюхеля?

– Это вряд ли.

Настала пора проявить немного снобизма.

– Хм, пока вы не доказали обратного, я дворянин. И я требую встречи с твоим полковым командиром. Хельмут Шпикунднюхель будет рад меня лицезреть. И очень расстроится, если узнает, что некто Венцель затягивал миг нашей долгожданной встречи.

Боец напрягся.

Парень похвалил себя за удачный актерский этюд.

– Понимаете… барон… – Начальник дозора замялся. – Господина полковника сейчас нет в городе.

В следующие полминуты Лавочкин выяснил: в Стольноштадте нет ни Тилля Всезнайгеля, ни Михаэля Шроттмахера… Не к королю же идти?

– Да, положеньице… – протянул Коля, вспоминая, кто бы посвидетельствовал в его пользу. – Хоть Йорингеля в понятые зови… Только где он живет?..

– Подождите, какого Йорингеля?

– Кожемяку, у которого лавка на Зеленом базаре. Я ему еще шкуру птицеящера продал.

– Ха, так это же мой брат!

Боец отвел Николаса и Марлен к Йорингелю. Тот жил недалеко от базара. Скромно, но не бедно. Увидев Лавочкина, просиял:

– Господин барон! Счастлив встрече! Ваша доля вас дожидается, все, как договорились! Проходите, будьте гостем дорогим! И барышне мы рады, жаль, ваше красивейшество, не знаю имени… А Венцель что с вами делает?

– Он нас проводил, – весело сказал Коля.

Смущенный боец особого полка извинился и отправился патрулировать ночные улицы. А барон Николас и виконтесса Марлен вверили себя радушию и заботам Йорингеля.

Мастер, выставив на стол харчи и выпивку, смотрел на Лавочкина и все приговаривал:

– Ну кто бы мог подумать? Я сразу себе положил: «Йорингель, уговор есть уговор. Николас Могучий дал год, значит, жди…» А то все твердили – погиб, погиб… Вместе с Товарищем Прапорщиком…

Товарищ прапорщик жевал травку, пил ключевую водицу и выходил на прогулки.

Гномы… Крепкий долготерпеливый народец. У них отняли Хельгу, им повысили план, но они не отчаялись, а стиснули зубы и добывали руду с утроенным рвением. Разумеется, тоска по напророченной сестре брала свое. Все чаще гномы наведывались в стойло козленка, ведь он был единственным напоминанием о Страхолюдлих.

Наконец, эрцгерцог предложил посвятить козленка Палваныча в Страхенцверги.

– Это не просто рогатое копытное, друзья! – сказал главный гном. – Хельга берегла его, любила… Для нее это больше чем козел! Пусть он станет почетным членом нашего рода!

Печаль шутит с добрыми душами по-разному. Бородатые работяги собрались в трапезной, привели козлика и совершили древний ритуал брудершафта. В кульминации действа эрцгерцог поднял над головой фамильный сакральный жезл – скипетр великого горбуна-предка, ставший главной родовой реликвией.

В момент, когда главный гном возложил жезл на рогатое чело почетного родича, козленок вдруг превратился в голого толстого мужика, похожего на кабана.

Палваныч стоял на четвереньках, вращая шальными очами. Гномы попятились, прижались друг к другу.

– Ме… тьфу! Бе… Э… Ектыш! – изрек прапорщик, выплевывая травяную жвачку.

Конечно, не изрек, а скорей прохрюкал. Малявки с благоговением внимали волшебному свинокозленку.

– А где Хельга?

Гномы разрыдались.

Дубовых заприметил свой мешок, висящий на столбце загона. Достал оттуда мятую форму, оделся. «Ничего, на пузе разгладится!»

– Теперь слушай команду! – гаркнул Палваныч. – Отставить слезы. Я тут не знаю, что вы и где, но, судя по бородам, не дети. Поэтому срочно подать выпить и доложить краткую сводку событий. Прошу начать с того, как я тут очутился и почему голый. В бане, что ли, нажрался и вырубился?!

– Нет, – промямлил эрцгерцог. – Вы превратились из козла в человека…

– Это че, шуточки в строю?

Прапорщик Дубовых оценил лица: «Нет, эти не шутят. Рожи такие, словно розовый танк в голубую полоску увидали… И эта трава во рту… И Хельгуленочек перед глазами… Что же со мной стряслось?..»

– Так, уточняю предыдущий приказ. Сначала – выпить!

Гномы привели чудесного человека в трапезную, усадили, налили эля.

Первую кружку Палваныч жахнул за пять секунд.

– Еще!

Теперь можно было посмаковать. Секунд десять.

– Еще!

Гномы стали подозревать, что их запасам угрожает разорение.

– Лей, лей, не жмоться, – велел прапорщик.

Третья кружка – для размышлений и разговоров. Несколько минут Палваныч копался в голове. Тоска зеленая и ни одного стоящего воспоминания. И нестоящего тоже. Дубовых слегка испугался, но по мере усвоения организмом алкоголя амнезия отступила.

Полет на ковре, Хельга, рядовой Лавочкин, воздушная болезнь, вода в копытце, «не пей, козленочком станешь»…

Прапорщик пощупал макушку. Рогов не было.

– Значит, даю вводную, – хрипло произнес Палваныч. – Меня зовут Пауль. Для вас я – товарищ прапорщик. Вопросы есть?.. Нет? Хорошо, тогда рассказывайте, где я и где Хельга и Николас, ядро ему в печень, Могучий?..

Утром Йорингель выставил перед Лавочкиным три пузатеньких мешочка с талерами – Колину долю прибыли от совместного предприятия. Три месяца назад Николас Могучий разрешил Йорингелю использовать свое имя в названии лавки-мастерской. Популярность барона-россиянина была невообразимой. А после того как он увековечил свой героический образ исчезновением в объятьях Повелителя Тьмы, мастерская стала самой престижной в Стольноштадте.

Йорингель, скорняк и кожемяка, разбогател. Неплохие деньги достались и рядовому. Фактически Лавочкин ввел в торговую науку сказочного мира брэндинг, обналичив славу.

Другие рыцари последовали примеру легендарного Николаса и торговали именами направо и налево. Однако первый всегда первый.

Денежки, выплаченные мастером, пришлись весьма кстати. Колины заначки почти иссякли, кошелек Марлен обвис, как уши старого бассета.

– Вот тебе мешочек. – Солдат протянул девушке самый пузатенький.

– За кого ты меня принимаешь?! – вспыхнула виконтесса.

– За племянницу моего старшего товарища, – ответил Лавочкин и вышел из жилища Йорингеля.

Прогулявшись к Зеленому базару, Коля свернул на знакомую улочку, где стоял дом Тилля Всезнайгеля. Трехэтажный, из серого кирпича, с острым шпилем, оканчивающимся жестяной эмблемой – змеей, лежащей на книге. Все тот же шнурок звонка над дверью и табличка-предупреждение: «Придворный колдун господин Всезнайгель. Посмевший стучать будет по зубам получать».