– Пять тысяч, – очень спокойно произнесла Дайна.

– Сто фунтов. Или тюрьма.

– Вы сволочь. – Она произнесла это холодно, не скрывая уже своего раздражения. – И когда вы сдохнете…

Нат зарычал.

– Нат, иди погуляй. Обедом займись… или козой, если она еще не сожрала всю гостиную. А мы тут побеседуем.

Спорить Нат не стал. Далеко он не уйдет, максимум, до соседней комнаты, но и того хватит. Дайна получит свою иллюзию приватной беседы.

Нат аккуратно притворил за собой дверь.

– Он у вас наглый. – Дайна аккуратно расправила платочек на коленях. – А что до ваших угроз, то… уж извините, Райдо, но я знаю, кого следует опасаться. Вы не из тех, кто будет применять силу по отношению к женщине. И все, что мне грозит с вашей стороны, – это остаться без рекомендаций.

Она кривовато усмехнулась.

– Поэтому давайте так: я вам расскажу кое о чем и уйду. Захотите узнать больше? Заплатите.

Ее лицо, избавленное ото всех масок, выглядело некрасивым. Нет, черты не изменились, все та же приятная округлость, сдобные щеки, мягкий подбородок, губы пухленькие и бровки, выщипанные аккуратными полудужками, подведенные сажей, чрезмерно, пожалуй, яркие.

Но теперь в этом лице появилось что-то… мерзковатое.

Крысиное?

Крыс Райдо не любил. Крысы тянулись за обозами, обживались в военных лагерях, особенно тяготея к кухне и госпиталю. И если кухонную их привязанность еще можно было как-то объяснить, то что им – животным осторожным, хитрым – понадобилось в госпитале, Райдо понять не мог.

– Моя вина единственно в том, – произнесла Дайна с вызовом, – что я хотела жить лучше… Господи, если бы вы знали, каково это… с самого детства мне только и твердили, что я должна трудиться… должна уважать хозяев… должна… всем что-то да должна…

Она нервно дернула плечиком.

– О да, я получила замечательное место горничной в приличном доме. Предел мечтаний! И мой долг к этому миру возрос неимоверно! Вы вообще представляете себе, что такое горничная?

– Прислуга.

– Мило. Конечно, прислуга. – Дайна фыркнула. – Господи, да это не служение, это… это рабство узаконенное. Один выходной в месяц, остальное время работаешь… подъем в шесть утра, потому что камины необходимо разжечь до того, как встанут хозяева… а еще почистить… вы когда-нибудь чистили камин?

– Не приходилось.

– Мерзкая работенка. Руки становятся жесткими, кожа трескается. Но какое кому дело до кожи? Целый день только уборка, уборка и снова уборка. И главное, улыбаться надобно, потому что хозяева не любят мрачную прислугу: им в радость, когда она радостная. А какой нормальный человек будет радоваться, когда ему приходится работать по четырнадцать часов кряду? Перестилать кровати, чистить столовое серебро… хрусталь… стекло… и не приведи боже расставить эти фарфоровые статуэтки не так, как они стояли… или разбить что-либо… экономка ходит по пятам и только знает, что недостатки выискивать. Видите ли, я недостаточно старательна… старая стерва.

Дайна была искренна. Она и вправду полагала себя несправедливо обиженной, а экономку – стервой. И наверняка среди матушкиной прислуги находились девицы, подобные Дайне, но вот в доме они не задерживались.

– Глазки я хозяину строю…

– А вы строили?

– Строила, – честно ответила Дайна и наклонилась, демонстрируя прелести, прикрытые кружевным воротничком. – Что в этом плохого? Я девушка молодая, многими достоинствами наделенная… в отличие от его альвы… вы ведь понимаете, что альвы, они такие… ну как Ийлэ… плоские совершенно, ее переодень, и не поймешь, мужик это или баба… то ли дело настоящая женщина.

Томный взгляд, и розовый язычок медленно скользит по губе.

– Дайна…

– Да. – Глубокий вдох, от которого грудь – и вправду весьма выдающихся размеров – колышется.

– Дайна… меня это не интересует.

– И вправду, да?

– Увы. – Райдо развел руками. – Понимаете, когда вы постоянно испытываете боль… очень сильную боль, то вам не до… этих вот радостей. Поэтому прекращайте ваше представление и вернемся к прежней теме. Итак, вы пытались соблазнить хозяина, но у вас не получилось.

– С чего вы взяли?

– Не получилось, – куда более уверенно произнес Райдо. – В противном случае вы бы так не злились. Что произошло? Он отверг вас и…

– Он любил свою жену. Чушь какая… пусть бы и любил, я не настолько наивна, чтобы в жены лезть. Мне бы хватило малого. Небольшой домик в пригороде, содержание. Многие так делают. А он… Боже ты мой… честный…

– Он вас выставил?

– Не он… экономка… говорю же, старая стерва. Видите ли, я веду себя развязно и дозволяю то, что приличная девушка не может… не должна… кругом должна, да… и собиралась выставить, но война-то шла, и давно шла. Всем уже понятно было, что альвы проиграют. Прислуга разбежалась. Кроме меня, мне-то идти некуда, и старая змея вынуждена была мириться со мной. Кто еще пойдет работать к альвам, кроме несчастной сироты?

Может, Дайна и была сиротой, но назвать ее несчастной язык не поворачивался.

– Хорошо… вы работали, и что дальше?

– А ничего особенного. Он тянул до последнего. Не то чтобы дурак был: не понимал, к чему все идет. Скорее уж остерегался приказ нарушить. Я точно не знаю, за что его сослали, однако уйти он не мог. Ждал чего-то, ждал… и дождался… к нему Альфред с шерифом заехали. Конечно, после всего, что альвы натворили, в городе к ним особой-то любви не было, но все соседи. Думаю, предупредили, что псы направляются… тогда-то он и решился… самолично паковал сумку… тьфу ты…

Она скорчила гримасу, и сходство с крысой сделалось нереальным. Райдо подался вперед, пытаясь понять, как же такое возможно?

Обычное лицо… человеческое… но и крысиное тоже.

– Саквояжик черненький, кожаный… и явно не с бельишком. В бельишке-то обычно я копалась.

Она до сих пор была оскорблена этим фактом.

Она не хотела быть горничной, и… что она сделала? Нашла Брана? Или кого-то, кто мог найти Брана и сообщить, что из усадьбы вот-вот сбегут хозяева? И не просто сбегут, но вывезут ценности?

– Кому ты сказала?

– А с чего вы…

Этого взгляда Дайна не выдержала. Человек. Женщина. Нехорошо угрожать женщине, но если она – женщина – еще и крыса… если она больше крыса, чем женщина…

Главное, взгляд отвела и в кресло вжалась, обняла себя, словно защищаясь.

– Кому?

– Дику. – Она ответила и губу прикусила. – Мой дружок… я ведь живая, в отличие от некоторых… а он был занятный парень…

– Был?

– Убили.

– Кто?

– А я почем знаю? – Дайна успокаивалась быстро. – Мне это, если хочешь знать, без интереса… убили и убили. Жалко, конечно, он не жадный был…