Оборотень не привык просить о помощи. Но здесь выбор у него был невелик: либо принять ее, либо замерзнуть. Без второй сущности, в теле ведьмы холод и голод остро чувствовались, раньше у него с этим проблем никогда не было, даже в годы бесконечных военных походов во времена правления Генриха II.

Сейчас чисто мужское себялюбие и чувство непобедимости были ущемлены, но костер горел, давал тепло и готовил пищу. В котелке булькала каша, от запекаемого мяса кролика шел божественный аромат.

— Ы-эх! И долго ты нас голодом морить еще будешь, жестокая? — присел на плечо фамильяр ведьмы. — Твой талисман проголодался. Пора бы его подзарядить, ты так не считаешь?

— Это ты талисман, что ли? — скептически изогнул бровь.

— На удачу! — летучий надоеда лучился самодовольством, что лишь сильнее раздражало.

Как же император ошибался, что от фамильяра получится легко избавиться! Прицепился к нему при побеге из особняка, словно банный лист и отлипать не собирался.

А ведь Генрих специально выбрал глухую ночь, да и с Лукасом повезло, тот просто умчался из особняка под вечер, даже не попрощавшись с супругой. Впрочем, для задуманного императору это было и к лучшему.

Пока обитатели особняка спали, он заранее сложил себе котомку со всем необходимым для долгого путешествия, пробрался на первый этаж и… столкнулся с Букелием!

— Фамильяр всегда рядом со своей ведьмой! — разволновался мышь, не слушая никаких доводов. — И в горе, и в радости, и в богатстве, и в бедности, и в хвори, и в здравии!

— Мне кажется, ты что-то путаешь, мышь, это слова из другой ритуальной клятвы. Брачной что ли?

– Так я тебе, сладкая моя булочка, и брат, и сват, и муж, и отец, и лепший друг!

— Да ни дай Луноликая! — буркнул себе под нос Генрих.

Фамильяр не обиделся. Просто не услышал или предпочел сделать вид.

— Мы с тобой пуд соли съели вместе! Так что это мне теперь в тепле оставаться с пирожками, соленьями, наливочкой и мясцом, а ты туда, — он указал крылом в сторону двери, — в пургу, холод и неизвестность? Так что ли?

— Так.

Судя по выражению морды, наружу мышу совсем не хотелось и перспектива остаться с пирожками, да наливочкой, его очень воодушевляла, но…

— Букелий никогда не пасовал перед трудностями и трусом не был! Решено, я иду с тобой! Куда бы это ты ни намылилась, — бравадно заявил он, а как только Генрих открыл рот, грубо перебил: — И не уговаривай даже! Тебе меня не соблазнить ни домашней колбаской, ни помидорками, ни даже пирогом с яблоками!

Император хмыкнул, он уже и не пытался что-то доказать этому упрямцу, но, похоже, фамильяру доставляло удовольствие спорить самим с собой, демонстрируя собственное благородство.

— Ты же без меня просто пропадешь! А я не смогу дальше радоваться жизни с таким грузом вины!

Генрих шел пустым холлом, качая головой. В Буке умер театрал!

— Как я дальше буду разбираться с собственной совестью, если с моей подопечной что-то случится?!

Напоминать, что с гибелью мага и фамильяр перестает существовать, переходя за грань, оборотень не стал. Побоялся, что патетика перейдет в истерику и разборки затянутся до рассвета.

— Но ты, как всегда, обо мне не подумала! Ведьма! Ничего-ничего, — продолжал разоряться он. — Мистер Букелий не злопамятный, он свою ведьму в обиду не даст. Да и кто там тебя защит, кроме меня, а?! Пропадешь ведь!

Оборотень смерил фамильяра внимательным взглядом от макушки и до когтей на лапках: тоже мне защитник! Хоть бы ветром не сдуло!

В тон его мыслей послышался гул пурги. Бука поежился, опасливо косясь на дверь.

— Ты хорошо подумал?

— А ты? — ввернул ему мышь. Похоже, решил, что Ниэла немного умом того, тронулась, но продолжал стоять на своем. Такая верность невольно вызывала уважение.

Поэтому он отбросил дальнейшие споры и взял фамильяра с собой. К тому же, лишнего времени терять не хотелось. Да и вопли этого защитничка могли переполошить весь особняк. Уйти же надлежало тихо, без лишнего шума и объяснений.

Первый же порыв ледяного ветра едва не сбил с ног. Вот это непогода разбушевалась сегодня! В облике зверя передвигаться было бы сподручнее или хотя бы под защитным пологом магии, но ни того, ни другого он себе позволить не мог.

Буквально сразу Бука юркнул к нему в капюшон, примостился на плече и закутался в волосы.

Защитничек!

— Ненавижу зиму, — простучал зубами фамильяр.

Ха! И Генрих испытывал сейчас тоже самое, но отпускать комментарии не спешил. Хотелось поскорее выбраться за территорию особняка, минуя стражей на воротах, спуститься с гор и спрятаться в лесу, восстановить силы. Там, в окружении деревьев, на привычной его духу территории, и безжалостная пурга не должна столь неистовать.

— А куда все-таки ты намылилась? — фамильяр так и не смог удержать любопытство в узде, Генрих еще толком от особняка не удалился, как вопросы посыпались один за другим.

— В ковен.

— К этим ведьмам?!

— Тс-с! — шикнул на это возмущение, которое внутренне даже поддерживал. Возможно, этот летучий надоеда и не так безнадежен, как показалось императору с первого взгляда…

— Прости, — тут же покаялся Бука. Дальше он уже заговорщицки шептал прямо ему на ухо: — А почему мы крадемся?

— Потому что мы сбегаем, — очевидные вещи надо объяснять! Хуже, чем с дитем!

— А-а-а, — глубокомысленно выдал фамильяр. — А почему мы сбегаем из дома, где тепло, сытно и нас любят?

— Потому что.

— Чисто женский ответ. Я прямо загордился тобой, душенька.

Генрих скрипнул зубами. Не хватало ему еще начать думать, как женщина!

— А почему мы сбегаем без дракона?

— Ты уймешься сегодня или нет? — надо было по-тихому накрыть мыша какой-то вазой и уйти самому. Теперь покоя ему не видать! Всю дорогу трындеть будет, пока дырку в макушке не проделает и весь мозг не сожрет!

— Нет. Так почему?

— Я и не думала, что ты такой недогадливый!

— Тс-с! — от усердия, фамильяр заплевал ему всю ухо. — Чего орешь? Из-за тебя нас сразу поймают! И-и-и… и что нам, кстати, свои же сделают?

Оборотень закатил глаза. Появилось жгучее желание выпустить когти, но, увы, когтей в наличии не имелось. Только аккуратно подстриженные ногти, изящные девичьи пальчики и остальной набор женских прелестей, что прилагался к этому телу.

Тело, конечно, было прекрасным. Да-да, он успел хорошенько все рассмотреть, когда остался наедине с собой. Благо в купальне оказалось зеркало в полный рост.

И хорошо, что хозяйка этого тела не застала его за откровенным разглядыванием и ощупыванием… Хотя… Оборотень не сомневался, Ниэла тоже не устояла и, наверняка, рассмотрела его со всех сторон! Ну никто не упустил бы такую возможность!