самого первого дня. Но где бы он был, если бы мог выбрать свой собственный путь?

— Раз или два, — Данте пожал плечами, казалось, не заботясь об этом. — Я никогда не знаю ответ. Работа занимает большую часть моего времени, и, хотя я наслаждаюсь своими хобби — боксом, теннисом, путешествиями — я бы не стал делать из них карьеру.

Я нахмурилась, странно опечаленная его ответом.

— Я бизнесмен, Вивиан, — сказал он. — Это то, кем я был рожден быть. Мне нравится моя работа, даже если некоторые аспекты не всегда доставляют удовольствие. Не думай, что я бросаю страсть всей моей жизни, чтобы работать в угловом офисе, потому что я чувствую себя обязанным.

Полагаю, он был прав. Данте — дерзкий, смелый, очаровательный, когда хотел, но агрессивный, когда его провоцировали — он был рожден для того, чтобы править залом заседаний. Я не могла представить его ни в какой другой роли, кроме генерального директора.

— А ты? — спросил он. — Если не планированием мероприятий, то чем бы ты занималась?

— Я хочу сказать, что была бы астрономом, но, честно говоря, у меня ужасные способности к математике и естественным наукам, — призналась я. — Я не знаю. Наверное, я такая же, как ты. Я счастлива, делая то, что делаю. Планирование мероприятий может быть стрессом, но это весело, творчески... и нет ничего более приятного, чем взять идею и воплотить ее в жизнь.

Улыбка коснулась его губ.

— Так что мы оба счастливы там, где мы есть, — бархатная тяжесть его слов заставила мое сердце перевернуться.

— Да, — сказала я. — Думаю, да.

Воздух стал густым и влажным от смысла. Я колебалась, затем тихо добавила: — Я рада, что приехала в Париж.

Глаза Данте были как зажженная спичка на моей коже, яркие и горячие, достаточно горячие, чтобы обжечь.

— Я тоже.

Мы уставились друг на друга, забыв о еде. Тяжесть дюжины невысказанных слов лежала между нами и грозила пролиться в тишину.

Но, прежде чем это произошло, резкий звонок отвлек наши взгляды в сторону его телефона.

Он произнес негромкое ругательство на итальянском языке. — Мне жаль. Я должен ответить, — сказал он. — Срочный звонок.

— Все в порядке, — успокоила я его. — Делай то, что должен.

Он отодвинул стул и ответил на звонок, направляясь к выходу.

Я закончила есть свое блюдо, но была так рассеяна, что едва попробовала лангустина.

«Я рада, что приехала в Париж».

«Я тоже».

Даже в отсутствие Данте мой пульс бился так, словно я боролась за олимпийское золото в легкой атлетике.

Как я уже сказала, я была в Париже много раз.

Но это был первый раз, когда я действительно влюбилась в Город Любви.

ГЛАВА 31

Данте

— Мы нашли их всех.

Я замолчал.

— Ты уверен?

Я почти позволил звонку Кристиана уйти на голосовую почту. Я хотел насладиться последней ночью в Париже с Вивиан, но любопытство взяло верх. Он не стал бы звонить, если бы у него не было важных новостей.

Я был прав.

— Да. Мы следим за всеми восемью местами, — сказал Кристиан. — Только скажи слово, и ты навсегда освободишься от Лаусов.

Моя рука крепко сжала телефон. Я ждал, когда нахлынет облегчение. Радости, триумфа, гребаного оправдания, когда я смогу уничтожить Фрэнсиса так, как мечтал уже несколько месяцев.

Ничего не пришло.

Вместо этого в моем желудке образовалась пустота, словно слова Кристиана высосали из него весь воздух.

Посмотрел на Вивиан через дверной проем. Я стоял у входа в ресторан, достаточно далеко, чтобы она не слышала, что я говорю, но достаточно близко, чтобы видеть ее мягкую, довольную улыбку, когда она смотрела на город.

У меня в груди все горело. Она выглядела такой чертовски счастливой. Даже с учетом поездки в последнюю минуту и предстоящего Бала Наследия, она ожила в Париже так, что мне захотелось остаться здесь с ней навсегда.

Никакого шантажа, никакого Фрэнсиса, никакого светского дерьма. Только мы.

Потому что это была, скорее всего, наша последняя совместная поездка.

— Данте? — подсказал Кристиан.

Я оторвал взгляд от Вивиан.

— Я слышал тебя, — в висках запульсировала мигрень. — А как насчет деловой стороны?

— Тоже готова к работе.

— Хорошо, — чувства проскочили мимо моего сжатого горла. — А наш другой проект? Со стартапом?

Я тянул время. Я должен был дать Кристиану добро сразу же, как только он подтвердил, что мы нашли все резервные копии Фрэнсиса, но что-то не давало мне произнести эти слова.

— У компании Хита возникли некоторые проблемы, — удовлетворение наполнило голос Кристиана. — В последнее время с программным обеспечением возникли проблемы. Сотрудники нервничают. Инвесторы напуганы. IPO выглядит мертвым грузом. Это глубоко прискорбно.

— Очень.

Я осознавал лицемерие, учитывая, что то, что мы с Кристианом планировали, оттолкнет ее навсегда, но мне было наплевать. Я никогда не был логичен, когда дело касалось ее. Она была моей единственной искрой эгоизма за всю мою разумную жизнь.

— Честно говоря, это было так просто, что почти скучно, — Кристиан зевнул. — Теперь, когда с этим покончено, что ты хочешь, чтобы я сделал с Фрэнсис?

Я не ответил, не знал, как это сделать.

Я услышал тяжесть его паузы через линию.

— Позволь напомнить тебе, что именно к этому ты шел восемь месяцев, — сказал он. — Этот человек шантажировал тебя и угрожал жизни твоего брата.

— Я прекрасно знаю, — огрызнулся я.

Я провел рукой по волосам, пытаясь думать о давлении, сдавившем мой череп.

Гипотетическая последовательность событий, последовавших за моим согласием, пронеслась перед моим мысленным взором, как фильм на ускоренной перемотке.

Кристиан уничтожает улики и торпедирует Лау Джуэлс. Вивиан слышит новость о том, что средства к существованию ее семьи сгорают в огне. Я рассказываю ей правду о шантаже. Она уходит...

Давление распространилось на мою грудь.

Черт. Если у меня случится сердечный приступ посреди Эйфелевой башни во время разговора с Кристианом, я никогда не услышу конца этого.

— Твой выбор, Руссо, — его голос стал нетерпеливым. — Каков наш следующий шаг?

Он не сказал этого, но я услышал предупреждение в его голосе. Он точно знал, почему я колеблюсь, и был не слишком впечатлен.

Я