А Иван словно выговаривался за все те годы, что папа игнорировал его службу.

– Да уж. – Отец пригубил кофе, задумался, потом глубоко вздохнул несколько раз, словно делал дыхательную гимнастику. – Жаль твоего начальника. Горе. А тебе, кстати, звонил человек по просьбе Синицына?

– Да. – Иван поразился, что отцу сейчас кажется важным именно это, а не то, о чём он только что ему рассказал.

– И что он хочет?

– Какая-то чепуха. У него сорок лет назад погиб брат! И теперь он подозревает, что его убили. Ну, я, разумеется, ему помогу. Ты не так часто меня о чём-то просишь. Запрошу архив…

– Знаешь, это случайное совпадение, но я помню это дело. Его наше отделение расследовало.

– Вот это да! Неужели помнишь? Сорок лет прошло! Ты тогда лейтенантом был?

– Старшим лейтенантом. Не знаю, почему-то оно врезалось мне в память. Действительно, мальчик попал под электричку. Там был, по-моему, свидетель, который утверждал, как видел, что пацана кто-то толкнул под поезд. Но потом он отказался от показаний, вроде как померещилось ему. Отец мальчика был каким-то начальником по строительной части, он обивал у нас пороги, требовал, чтобы дело снова открыли, что сына его убили, но на него все плевать хотели. В итоге постановили, что мальчика засосал воздушный поток. Несчастный случай, одним словом.

– Там же служили тогда Крючков и Родионов? Они участвовали в расследовании?

– Родионов был начальником. Он во всём участвовал. Крючков, кажется, нет. Поможешь? – Елисеев-старший нахмурился.

– Я помогу, конечно. Я же сказал. В архиве всё должно сохраниться. А что ты думаешь про эту историю со смертью Вики и прочим?

– Крючков же, как я понял, попросил временно притормозить.

– Ну да…

– Вот и притормози.

* * *

Проходя вдоль витрин ресторана, Артём заметил Лизу с её молодым человеком. Тот положил руку ей на плечо и любовно заглядывал в глаза, пока она что-то ему внушала.

Как только он вошёл, Лиза радостно вскочила и подбежала к нему. Они расцеловались.

– Дядя Артём! Как классно, что ты в Петербурге!

Лизин парень встал навстречу, вежливо представился:

– Вольф!

Шалимов любил, когда люди с первых секунд знакомства ведут себя интеллигентно.

Выглядел Лизин бойфренд колоритно. Продолговатое лицо, большие глаза, нос с еле заметной горбинкой. Артёму он почему-то напомнил покойного артиста Виктора Авилова в молодости, только без следов трагического уродства. Голос, правда, у него был совсем другой, чем у знаменитого «Господина оформителя». Мягкий, без большого количества обертонов, но располагающий, ненавязчивый.

– Вы уже изучили меню? – Артём взялся за край стильно оформленного листочка с перечнем блюд.

– Это специальное… Вот тут основные блюда. – Лиза протянула толстую папку. – Мы уже заказали. Теперь твоя очередь. Мы что-нибудь выпьем за встречу? Давай шампанского?

– Вы выпейте. Я не буду.

– Слушай, – она встала со стула, осмотрела его куртку, – а я тебя уже позавчера видела. Эх! Вот это да! Ну ты даёшь! Потом скажу где.

– Где? – Артём изумился.

– Потом. Вольфу скоро на работу уходить. А мы с тобой ещё останемся. Поболтаем по-семейному.

– А где работает Вольф?

– Я официант. В ресторане. Но это не навсегда. Это временно. А вы, Лиза сказала, директор библиотеки?

– Да. Сейчас я в отпуске. Вот решил любимый город посетить. Племянницу повидать.

– А много к вам в библиотеку поступает современных книг? Вы их читаете?

– Стараюсь. И не только то, что поступает в библиотеку. Сейчас в Москве следят, чтобы библиотеки развивались, чтоб работали для читателя. Раньше такого не было. Мы закрывались в шесть, и всё. Баста! Тех, кто хотел зайти после работы, встречала тяжёлая закрытая дверь.

– А встречи с писателями у вас проходят?

– Конечно. И очень много. Недавно был поэтический батл.

– А что сейчас сами читаете? – Большие глаза Вольфа разгорались неподдельным интересом.

– Сейчас такой период у меня, что читаю урывками. В данный момент «Брисбен» Водолазкина.

– Нравится?

– Да. Я люблю такую прозу, европейскую, чуть эстетскую, где сюжет в ощущениях, а не в переживаниях.

– Хорошо сказано. Сюжет в ощущениях, а не в переживаниях. – Вольф быстро достал телефон и записал. – Я ещё «Брисбен» не купил. Вообще, мне из современных больше всех Прилепин нравится. Очень правдиво пишет. Правда, сейчас он слишком большим государственником стал. Протеста в нём стало меньше.

– Да. Прилепин бывал у нас в библиотеке. Интересный человек. Не дикий, как многие патриоты. А то выступал тут у нас один поэт. Так чуть не подрался со слушателем. Вопрос, видите ли, ему не понравился. Провокационным показался. Еле уняли. Стыдобища! Я потом пять объяснительных в департамент писал.

– А что вы закончили? Библиотечный институт?

– Нет. Филфак МГУ.

– Ух ты… Я бы тоже мечтал учиться на филфаке, но… – он потеребил в руках салфетку, – не суждено.

– Поступали, но не поступили?

– Нет. Не поступал. Так сложилось. Долго рассказывать.

– Ну, учиться никогда не поздно.

– Не поздно. Но обстоятельства…

– Вы, как я понял, много читаете. – Артём стремился как-то подбодрить Вольфа, хотя не был уверен, нуждается ли тот в этом.

– Да. Литература – всё для меня. Но я для неё – ничего. Увы…

– Хорошо сказано. Записывать не буду. Запомню.

Вольф улыбнулся.

Лиза едва заметно, но приуныла. Разговор мужчин со стороны звучал странновато и скучно.

Официант принёс на подносе шампанское и три бокала.

– Выпей хоть глоток, – попросила Лиза.

Артём кивнул.

– Значит, ты приехал в Петербург в отпуск. Ходишь по музеям? Я думала, в это время люди твоего плана стремятся в тёплые края. Нет? – щебетала Лиза.

– У меня отпуск короткий. Дай, думаю, съезжу.

– Ты когда прибыл?

– Позавчера.

– И сразу на улицу Комсомола подался?

– Как на улицу Комсомола? Почему?

Вольф углубился в свои переживания и очнулся, только услышав название улицы.

– Не делай изумлённое лицо. Я тебя видела ночью из окна. Думала, что обозналась. Оказалось, нет. Девицу заценить не успела. Но прощались вы весьма трогательно. Не рассказывай, если не хочешь. Но в следующий раз, если туда соберёшься, обязательно позвони. Может, мы дома будем.

Артём смутился.

Вольф выручил его:

– А с издателями вы связаны? Объясню, почему спрашиваю. Вот если, к примеру, никому не известный автор напишет гениальный роман и пришлёт в издательство, его прочтут?

– Могут и не прочесть. Но скорее всего, ознакомятся. И объяснят автору, что он не гениальный.

– Но Водолазкина же открыли? Он тоже когда-то был дебютантом? – с надеждой спросил Вольф.

– Не только Водолазкина. Сальников, Некрасова, Ставецкий. Да и Прилепин ваш любимый был новичком когда-то. Просто любому автору кажется, что он написал гениальный роман. Но у издателей может быть другое мнение.

– Вольф! – Лиза была едва заметно раздражена. – Зачем тебе