— Наверное, я об этом не подумал. Я так спешно вылетел из Лондона.

— У тебя вообще есть с собой какие-нибудь документы? — спросила я, горя желанием его пристукнуть. — Банковские бумаги, наши пенсионные дела и тому подобное?

— Нет, — коротко ответил Джеймс. И внезапно очень сильно побледнел. Наверное, разозлился, что оказался в таком положении.

Такая нерасторопность совсем на него не походила. Была не в его характере. Хотя последнее время он вообще вел себя не так, как можно было от него ожидать. Может, у него нервный срыв? Или он вовсе не так уж влюблен в голстуху Дениз? Наверное, что-то случилось с его зрением, когда он решил бежать с ней. А может, и мозги у него слегка повредились.

— А нам нужны все эти документы? — спросил он.

— Ну, не прямо сейчас, наверное, — сказала я. — Но если мы хотим со всем разобраться, пока ты здесь, то было бы неплохо их иметь.

— Наверное, я могу получить их по факсу, — медленно произнес Джеймс. — Если ты действительно этого хочешь.

— Ну, дело ведь не в том, чего я хочу, — сказала я, немного смешавшись. — Мы же должны решить, что кому принадлежит.

— Господи, какой ужас! — заметил он с отвращением. — Ты хочешь сказать, нам надо поделить полотенца, сковородки и все остальное?

— Да, именно это я и хочу сказать, — подтвердила я.

Что с ним такое? Он что, об этом вообще не думал?

— Джеймс, — обратилась я к нему, стараясь не обращать внимания на его обалдевший вид, — как ты себе все это представлял? Прилетят феи и разберутся с нашими разводными делами, пока мы спим?

Он умудрился слегка улыбнуться.

— Ты права, — устало согласился он. — Ты права, ты права, ты права.

— Безусловно, — не стала я спорить. — И чтобы тебя немного приободрить, я согласна уступить тебе все сковородки.

— Спасибо, — тихо сказал он.

— И не волнуйся, — продолжила я, — настанет день, когда мы все это будем вспоминать со смехом.

Разумеется, ничего подобного я не думала. Вообще я смутно чувствовала, что есть что-то глубоко неправильное в том, что я его утешаю и пытаюсь поддержать. Но все происходящее казалось мне таким странным, что я совсем запуталась.

Джеймс внезапно поднялся. Он выглядел совсем потерянным. Очевидно, раздумывал, как получить из Лондона документы по закладной и все остальное.

— Пожалуй, я пойду, — сказал он.

— Ладно, — согласилась я. — Почему бы тебе не вернуться в отель (отель! смех, да и только!) и не попробовать организовать пересылку документов? А мы можем встретиться позже.

— Договорились, — сказал он все так же тихо.

Я не могла дождаться, когда он уйдет.

С меня достаточно.

Все на самом деле кончено.

Мы общались, как цивилизованные люди. Слишком цивилизованные, если хотите знагь мое мнение.

Мне казалось, что все происходит во сне.

— Я тебе днем позвоню, — сказал Джеймс.

Он попрощался с Кейт, и, хотя выглядел при этом так, будто объяснял ей ее будущие пенсионные перспективы, по крайней мере он сделал попытку с ней пообщаться.

Наконец мне удалось от него избавиться.

Он выглядел совсем вымотанным, когда уходил.

Я расплакалась, как только закрыла за ним дверь.

И, как будто нутром почувствовав, что он ушел, Анна, Хелен и мама торжественно спустились с обеспокоенными лицами. Впрочем, о чем я говорю?! Они все это время пролежали на полу в спальне над столовой, чтобы с помощью стакана услышать, о чем мы говорим.

Я чувствовала себя отвратительно.

Будто осознав мою печаль, Кейт принялась плакать. Хотя весьма вероятно, что она просто проголодалась. Так или иначе, но в доме сразу стало очень шумно.

— Сволочь! — сумела я произнести между рыданиями. По лицу моему потоками лились слезы. — Почему для него все так легко? Просто машина какая-то, никаких чувств!

— Он не был расстроен? Ни чуточки? — заботливо спросила мама.

— Единственное, о чем этот мудак беспокоится, так это как неприятно будет делить наши пожитки!

— Ну, это не так плохо, — попыталась утешить меня Хелен. — Возможно, он тогда просто оставит все тебе.

Хорошая попытка, Хелен. Только мне хотелось услышать совсем другое.

— Значит, он ни слова не сказал о примирении? — огорчилась мама.

— Примирение?! — взвизгнула Хелен. — Но ведь ты не пустишь его назад, верно? После того как он с тобой так мерзко обошелся.

— Да не в этом дело! — рыдала я. — Мне хотелось иметь выбор. Мне было бы приятно иметь возможность сказать ему, чтобы он убирался, что я ни за какие деньги больше не прикоснусь к нему. И у этого подлеца даже не хватило порядочности дать мне этот шанс!

Вся троица сочувственно кивнула.

— И он был таким самодовольным! — выкрикнула я. — А я еще к тому же показала, что помню, какой кофе он любит!

Все судорожно вздохнули и принялись качать головами по поводу такой глупости.

— Это плохо, — сказала Анна, — теперь он знает, что тебе не наплевать.

— Но мне наплевать! — яростно запротестовала я. — Я его ненавижу, этого предателя и напыщенного ублюдка! — Я не могла остановиться, а слезы все текли по моему распухшему, покрытому пятнами лицу. — Нет, какое нахальство!

— В чем дело? — спросили все хором, желая услышать сообщение о еще каком-то проступке Джеймса.

— Он так расстроился из-за дележа имущества, что мне же пришлось его утешать. Представляете, я утешала его! После всего случившегося…

— Мужчины! — заметила Анна, устало качая головой. — Жить с ними невозможно.

— Да, жить с ними невозможно, — вздохнула мама. — Но пристрелить их тоже невозможно.

— Еще как возможно! — взметнулась Хелен.

— И чем все кончилось? — спросила мама.

— Пока ничем, — сказала я. — Он позвонит днем.

— И что ты будешь тем временем делать? — спросила мама, с беспокойством поглядывая на бар, хотя там уже много лет было пусто. Старые привычки живучи.

— Ничего, — сказала я. — Я устала.

— Почему бы тебе не полежать? — сразу же подхватила она. — Тебе так досталось. Мы присмотрим за Кейт.

Хелен взглянула на нее так, будто собралась протестовать. Она уже открыла рот, чтобы дать волю гневу, но тут же закрыла его.

Почти что чудо, должна я отметить.

— Ладно, — милостиво согласилась я.

Я втащила себя на второй этаж и улеглась в постель, не снимая чудесных одежек, в которые меня обрядили утром. Ни следа не осталось от улыбающейся, хорошо накрашенной, привлекательной женщины. На кровати лежала развалина с опухшими глазами и пятнистым лицом.